Конь, почувствовав, что хозяин занят своими мыслями, попробовал повернуть куда-то в сторону. Герман огрел его плеткой так, что на боках выступили мелкие капельки крови. Нервный день, снова подумал он. Все не так. Стоит только посмотреть ей в глаза — и все станет ясно. Вернуться бы поскорее.

Герман натянул удила, останавливая лошадь у дома Степана Антоновича, спрыгнул на землю. Перед ним вдруг закачался легкий туман, такой, который обычно предупреждал появление Гели. На этот раз видение было неприятным и пугающим. Тело пронзила дрожь, а в голове застыла мысль о том, что бесовская последовательность событий сегодняшнего дня не случайна, что все это — судьба. Теперь ничего от него не зависит, все кончится страшно. Он стоял во дворе, отгоняя отвратительное видение, туман постепенно рассеивался. В окошке мелькнуло перепуганное лицо Степана Антоновича. «А с этим-то что? — подумал Герман, поморщившись. — Все сегодня странные!..»

Степан Антонович выпроваживал через черный ход двоих хлопцев, дрожащими руками запирал дверь. Крикнул хрипло в щелку:

— Как уедет — возвращайтесь!

И поспешил открывать.

— Что-то случилось? — спросил он с порога, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Ба! Степан Антонович! Да на вас лица нет. Совсем вы зеленый какой-то. Неужто неурочным визитом вас так напугал?

— Господи, Господи, — стал креститься Степан Антонович, глядя на Германа своими трупными глазами. — Мало ли что случиться может. Вон ведь и на небе что творится целый день!

Он ткнул толстым пальцем в черную тучу, повисшую у них над головой.

— Пойдемте-ка в дом, не ровен час молния ударит. А я, вы знаете, до молний совсем не охотник.

Не успел он закончить, небо разорвалось ослепительно белым провалом и гром ударил, сотрясая воздух. Степан Антонович пригнулся и втянул голову в плечи. Потом посмотрел в небо и погрозил туче кулаком.

— Ненавижу! — сказал зло. — Пойдемте, Герман Романович…

Степан Антонович разработал подробный план убийства Германа. План был всем хорош, но вот решимости привести его в исполнение не хватало. Степан Антонович многократно собирал своих людей, обговаривал детали, но никак не решался дать команду действовать.

Но сегодня, взглянув Герману в глаза, он понял, что откладывать далее нельзя. Что-то случилось. Спокойный и степенный Герман Романович сегодня был не в своей тарелке. Смотрел диким взором, отвлекался во время разговора. Может быть, подозревает? Тогда, не ровен час, и прикончить может на этом самом месте.

Герман уехал быстро, словно торопился. Степан Антонович открыл заднюю дверь, впустил своих ребят.

— С Богом. Сегодня, — торжественно произнес он.

К половине седьмого Алису охватило чувство, похожее на ликование. В небе все варилась гроза, это варево стало абсолютно черным, вдали вспыхивали зарницы. Она села к зеркалу. Что такое? Или ей чудится, что ее глаза так блестят?

Издалека доносилось отдаленное рокотание грома, порывы ветра гнули вековые деревья до самой земли. Крыша гудела, весь дом издавал слабые, словно предсмертные стоны.

Алиса еще раз посмотрела на себя в зеркало и вспомнила ночь, когда она пробиралась по Таврическому парку к заброшенному дворцу. Молния, сверкнувшая в окне за ее спиной и отразившаяся в зеркале, ослепила ее, она прикрыла глаза… Вот она, отчаянная глупая девочка, крадется между деревьями, не зная, что с ней будет завтра, что с ней будет в следующую минуту. Ей страшно и холодно. Но что-то гонит ее навстречу судьбе. Это и называется роком. Герман рассказывал ей. Это нечто такое, что управляет человеком помимо его воли и желаний. Это то, что приводит его туда, куда он должен прийти. Это рок привел ее к Герману. Но этот же рок привел ее и к Саше…

Внизу послышался стук копыт. Съезжаются гости. Несмотря на грозу. К ней. Несмотря ни на что. Снова стук копыт. Еще и еще. Скоро она выйдет к ним. Ночная княгиня с блестящими влажными глазами. Истома наполнила сердце Алисы. Наконец-то снова начнется жизнь! Пусть ненадолго, но настоящая, желанная, пьянящая и головокружительная жизнь!

Предвкушение завтрашней встречи с Сашей делало сияние ее глаз особенно томным, особенно манящим. «Никто не узнает, — говорила она сама себе. — Никто…» Хотя… Как странно Герман посмотрел на нее сегодня, когда вернулся. Что-то искал или о чем-то хотел спросить? Она улыбнулась ему открыто и ясно, положила руки на грудь и подумала про себя: это было сегодня уже. И еще почувствовала, что любит его. И он это почувствовал, потому что взгляд утратил оттенок подозрительности, стал влажным. «Поверил! — снова улыбнулась Герману Алиса и потерлась щекой о его щеку. Как просто». Никаких обманов. Она любит его. Но это вовсе не значит, что завтра она не отправится на поиски чудесной поляны со спелой земляникой.

Герман обычно встречал гостей сам, но на этот раз почему-то не захотелось покидать кабинет. А когда вошел в комнату, где собралось общество, понял: ряженые. Так волк чувствует охотника за версту. Ему не нужно ума, ему достаточно почувствовать, как обрывается сердце и напружиниваются непроизвольно лапы. Снова прокатился над крышей оглушительный раскат грома. «Кто же из них? — пытался угадать Герман. — Кто же охотник?»

Троих гостей он хорошо знал. Он выдавил из себя улыбку, предложил сигару, проходя мимо. Все чего-то выжидали. Ну те трое, понятно, выхода Алисы. А остальные? Он пригляделся к одному. На благородного не похож. Лицо выдает простое происхождение и непростую судьбу. Кто же ты? Купец? Пусть будет так. А этот? Держится удивительно прямо. Из отставных, наверно, но если и вышел в отставку, так в малом чине. Держится так, словно вот-вот выкрикнут в спину команду и ругательство одновременно. Глазки бегают. Но на охотника похож еще меньше. А этот, третий, тот, что стоит спиной? Он-то кто? В груди кольнуло болью так, что Герман поморщился. Он хотел подойти к гостю у окна, разглядеть его, но что-то мешало. Навалилась смертельная волчья тоска и усталость. Он чертовски устал всю жизнь уходить от погони.

Кто мог разыскать его? Полиция? Жандармы? Поздно. Он настолько богат теперь, что купит все их управление с потрохами. Ему есть что им предложить, есть чем поделиться. Но этот, самый странный, к которому почему-то не подойти, он не похож на бравого служаку. Тайный агент, которых развелось как грязи? Шантажист? Тоже ерунда. Наобещать золотые горы, а потом передать хлопцам Степана Антоновича. Нет, тот, что у окна, стоит спокойно и уверенно. Он как будто… Счастлив, — понял наконец Герман. Этот человек сейчас на седьмом небе от счастья. То-то к нему не сунуться. То-то ноги отнимаются при малейшем к нему приближении, как в детстве, когда его волокли в церковь. Кто ты? Кто ты? Внутри ожесточенно рвалась на волю неведомая силища, пытаясь захватить рассудок. Он еще боролся, потому что не знал ей названия, потому что никогда не сталкивался с нею, потому что никак не мог понять, что силища эта — смертельный парализующий страх, который испытывает всякий зверь, понимая, что теперь ему не уйти…