Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом она долго смотрела на жемчужины звёзд, сияющие в чернильном вязком океане небес, слушала дыхание своих друзей, шелест леса, стрёкот ночных насекомых, а иногда негромкий храп лошадей.
Но потом звуки стали тише, узоры звёзд поблекли и расплылись, и, в конце концов, Романова уснула. Ей снилось что-то светлое и доброе, как детский смех.
А потом её разбудила Граю…
***
– Эрра… Эрра Дэини! Проснись! – жалобно пропищала девочка, тормоша Романову за плечо.
Настя, вырванная из сна столь бесцеремонным образом, не сразу поняла, в чём дело.
– Что случилось, Граю? – испугалась Настя, с трудом разлепив веки.
– Ничего. Мне просто надо… – девочка нерешительно замялась.
– Что?
Настя зевнула так широко, что всерьёз испугалась за свою челюсть. Силуэт Граю расплывался в туманной дымке. Глаза упорно закрывались, словно на каждой ресничке висело по килограммовой гирьке.
– Чего надо? Граю, что случилось?
– Ничего, – снова пропищала та себе под нос с привычным виноватым видом. – Мне просто надо, ну… надо…
Настя тряхнула головой, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями и сообразить, чего же надо от неё этой девчонке в три часа ночи. Терпение Романовой было на пределе, и всё же она преодолела безумное желание завалиться спать обратно и забыть до утра о назойливой девчонке.
– Да скажи толком, в конце концов! – простонала Настя, и тут до неё дошло. – А-а-а… Я и не поняла спросонок.
Романова рассеянно улыбнулась девочке в ответ на её виноватую улыбку. Огляделась по сторонам, махнула рукой неопределённо.
– Ну, и в чём проблема? Пожалуйста, весь лес вокруг к твоим услугам. Выбирай местечко, какое тебе больше глянется! Здесь, как говорится, под любым кустом и стол, и дом. И всё остальное тоже…
Анастасия решила, что подобного благословения вполне достаточно, и уже начала укладываться обратно, но не тут-то было.
Жалобный детский голос над ухом пропищал:
– Не пойду в кусты! Я боюсь. Сильно-сильно боюсь!
С раздражённым стоном Настя вновь уселась на своём тёпленьком походном ложе. Ей хотелось рявкнуть во всё горло: «Ну и сядь ты где-нибудь здесь! Велика беда… Кого тебе стесняться-то, мелюзга?», но Настя тут же одёрнула себя, причём довольно жёстко.
«Что за хамство, Рыжая! Погляди – ребёнку страшно! Сама-то давно привыкла к лесным ночёвкам? Ведь до сих пор случается вскакивать среди ночи от внезапного приступа ужаса. Благо, знаешь, что защитники у тебя надёжные. А ведь поначалу всё равно дрейфила. Лежала полночи, глядя по сторонам, за каждым кустом чудища мерещились. А эта пигалица, как Эл её называет, хоть и много повидала, но уж по лесу одна ночью точно не бродила. Конечно, ей страшно. Что я, в самом деле…»
– Ладно. Идём! Я тебя посторожу, – Настя поднялась и протянула руку. – Только тихо – ребят не разбуди!
Удивительно, но те действительно спали так крепко, что не проснулись даже от шушуканий девчонок.
После нежной постельки у костра ночь казалась сырой и прохладной.
Дэини поёжилась и, потянув Граю за руку, добавила:
– Пойдём, Воробышек!
***
Где-то в лесу тоскливо свистела неизвестная ночная птица. Огромными великанами возвышались чернильно-чёрные кроны деревьев. За освещённым костром сумрачным кругом гасли всякие оттенки, и лес исчезал в беспросветном мраке.
– Стой, Граю, не ходи так далеко! – взмолилась Настя, едва волоча во тьме ноги. – Осторожнее, не запнись – здесь бревно!
Настя прихлопнула назойливо звенящего возле уха комара. За пределом защитного круга Наира кровожадные насекомые моментально забыли о мирном договоре.
– Ну, давай, садись уже! Смотри, какое комфортное местечко!
Граю присела на корточки, почти с головой скрывшись в высокой траве.
Настя, зевая, глядела по сторонам.
Лес был чёрен и тих. Кое-где меж листвы, в прорехах крон, мелькали алмазами далёкие звезды.
– Дэини? – тихо окликнула её девочка. – Ой, эрра Дэини…
Голос превратился в едва различимый шёпот.
– Ну, что там? Идём обратно! – тяжело вздохнула Настя.
Рыжая, естественно, ни за что не призналась бы себе в этом, но, кажется, она боялась ночного леса ничуть не меньше этой маленькой девочки. Страх дышал в спину, и меж лопаток свербело знакомое с детства чувство – дикое, почти непреодолимое желание дать стрекача. Да так, чтобы только пятки сверкнули! Пронестись, сломя голову, улизнуть от тьмы, броситься к спасительному свету, и только там, у костра, вздрогнув последний раз для порядка, успокоиться наконец и безмятежно завалиться спать.
Но она не могла так поступить: в глазах Граю, она была взрослой и отважной, и не должна была позволять себе столь трусливой слабости.
– Что там? Иди ко мне, да не споткнись!
– Дэини, тут бревно…
– Ну… бревно… – теряя терпение, подтвердила Настя.
– Оно шевелится… – тихим, осипшим от ужаса голосом объяснила наконец Граю.
– Что за бред? – хмыкнула Настя.
И тут уже сама различила во тьме, как замшелое бревно, нехотя, медленно, неуклюже сдвинулось с места. Зашелестела сухая старая листва, зашуршала, расступаясь, трава.
Анастасия, застывшая каменным истуканом, осторожно протянула руку девочке.
– Иди сюда, Граю! Ко мне… Тише, тише, медленно! Потихонечку…
Девочка сделала один робкий шажок, потом второй. Даже здесь, в темноте, Романова видела, что её личико стало ещё бледнее, огромные испуганные глаза сияли бриллиантами слёз.
А ещё Насте казалось, что она слышит, как бешено колотится её сердце. А может это её, Настино, сердце рвалось из груди, стучало набатным колоколом. Рыжая схватила тоненькую холодную ручку, и…
Третий шаг девочка сделать не успела.
С громким треском, ломая ветви кустов и молодые деревца, что-то невероятно быстрое пронеслось по лесу совсем рядом. Изогнувшись дугой, как точно не полагалось старому гнилому валежнику, бревно дёрнулось, исчезая во тьме.
Но тут же кусты рядом с Настей взорвались от яростного рёва. Сорванная листва брызнула залпом шампанского, и на уровне лица девочки из травы высунулась огромная жуткая морда, омерзительная даже в беспросветной ночи.
Лунные отсветы бликами отразились на скользкой чёрной коже. Покрытое наростами, корявое, как настоящее дерево, огромное тело изогнулось кольцом.
Граю истошно завопила, так что у Насти зазвенело в ушах. И этот полный безумного ужаса вопль вырвал Дэини из оцепенения.
Она отшвырнула девочку за себя, не задумываясь над тем, что отлетевшая прочь малышка могла запросто убиться, запнувшись о пень, налетев на какую-нибудь корягу или ударившись головой о ствол. Да, там – могла, а вот оставшись
