Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и на островах Лимана Каттера, близилось опустошение. Проезжая мимо старых лесозаготовок, Йан Товис видела эрозию почвы, глубокие каменные каналы, прорезающие поляны. А в Дреше, когда подавала в отставку, она заметила нервозность, царящую среди гарнизонных солдат. После королевского указа, запретившего вырубку, вспыхивали беспорядки: в конце концов, благосостояние города слишком сильно зависело от леса, и хотя запрещение было лишь временным, пока агенты короля разрабатывали новую систему – основанную на возобновляемости, – улицы города были пропитаны паникой.
Йан Товис не удивилась, когда король Тегол бросил вызов основным принципам и практикам Летера, но подозревала, что он окажется в гордом одиночестве. Даже здравый смысл противоречил прицелу на будущее. Дикий зверь цивилизации всегда стремился вперед и ради настоящего пожирал будущее. Ужасно, что можно так бесчувственно пожертвовать собственными детьми ради сиюминутного комфорта, но так есть и так было всегда.
Мечтатели первыми отворачиваются от исторической правды. Король Тегол будет сметен, утонет в безжалостном приливе безудержного роста. В конце концов, никто не встанет между обжорой и пиршественным столом.
Йан Товис желала королю добра, хотя и понимала, что он обречен.
Под проливным дождем она оставила лагеря позади, продвигаясь по старым тропам миграции лесных бизонов через чащу. Грязь древней дороги кишела пиявками, и примерно раз в колокол Йан Товис приходилось спешиваться и собирать черно-коричневых тварей с ног коня; наконец она добралась до водоема, оказавшегося соленым озером: пиявки внезапно кончились и больше не появлялись, пока Йан Товис спускалась по склону.
Начали встречаться признаки древних поселенцев – возможно, остатков шайхов, возможно, каких-то позабытых племен. Йан Товис видела сгорбленные круглые хижины, покрытые лианами с восковыми листьями. Видела на толстых стволах старых деревьев полустертые изображения, вырезанные руками давно сгнивших умельцев. Деревянные лица покрылись черной слизью, мхом и комками мерзких грибов. Перед одним изображением Йан Товис остановила скакуна и долго всматривалась сквозь струи дождя. Трудно было придумать более точный символ преходящести. Бесчувственное выражение лица, печальные ямы вместо глаз; все это преследовало ее еще долго после того, как она покинула разрушенное поселение.
Тропа вывела на дорогу шайхов, когда-то соединявшую две прибрежные деревни. Йан Товис поехала по дороге.
Ливень превратился в потоп, и уже не шуршал, а колотил по капюшону, а глаза застилала сплошная пелена.
Конь внезапно остановился, и Йан Товис, подняв голову, увидела одинокого всадника, загородившего дорогу.
Он был похож на статую, из льющейся воды.
– Послушай, – громко сказала Йан Товис неожиданно резким тоном, – ты правда считаешь, что можешь следовать за нами, брат?
Йедан Дерриг не ответил – обычное проявление его упрямства.
Она хотела выругаться, но знала, что и это не поможет.
– Ты убил ведьм и колдунов. Пулли и Сквиш явно не достаточно. Ты понимаешь, на что толкаешь меня, Йедан?
В ответ он выпрямился в седле. Даже во мгле было видно, как ходят его челюсти, прежде чем он сказал:
– Ты не можешь. Ты не должна. Отправляйся по пути смертных.
– Поскольку только по этому пути ты можешь следовать за нами, раз ты изгнан.
Но он покачал головой.
– Путь, который ты ищешь, лишь мечта. И его не достичь. Мечта, Йан Товис. Ты рискнешь жизнями наших людей?
– Ты не оставил мне выбора.
– Выбери путь смертных, как обещала. На восток к Синецветью, и по морю…
Она хотела рявкнуть на него, но только оскалилась.
– Ты проклятый дурак, Йедан. Ты видел лагерь наших… моих людей? Население целого острова: старые заключенные с семьями, купцы и коробейники, головорезы и пираты – все присоединились к нам! И не только шайхи, почти десять тысяч летерийских беженцев тоже в моем лагере! И что мне с ними со всеми делать? Чем их кормить?
– Ты не отвечаешь за них, Сумрак. Разгони их – острова уже почти под водой; пусть этим занимаются король Тегол и весь Летер.
– Ты забыл, – отрезала она. – Второй Девичий объявил о своей независимости. И сделал меня королевой. Как только мы появились на материке, мы стали нарушителями.
Он наклонил голову.
– Говорят, король умеет сострадать…
– Пусть так, но что подумают другие – все те, через чьи земли нам придется идти? И просить еду и пристанище? Когда голод схватит нас за глотку и придется нищенствовать? Северные территории еще не пришли в себя после войны с эдур – поля не возделаны; там, где буйствовала магия, теперь полно кошмарных существ и ядовитых растений. Я не могу обрушиться на самых несчастных подданных короля Тегола с пятнадцатью тысячами отчаянных нарушителей!
– Тогда возьми меня обратно, – сказал Йедан. – Я нужен тебе…
– Не могу! Ты – убийца ведьм! Тебя разорвут на куски!
– Тогда найди достойного спутника – короля…
– Йедан Дерриг, освободи дорогу. Я больше не хочу с тобой говорить.
Он подобрал поводья и отвел коня в сторону.
– Путь смертных, сестра. Прошу.
Проезжая мимо, она подняла руку в перчатке, словно собралась ударить его, но потом опустила и пришпорила коня. Она спиной чувствовала взгляд Йедана, но не оглянулась. Плечи согнулись под тяжестью его осуждения; с удивлением она поняла, что это чувство ей не в новинку. Возможно, детьми… да, что-то не уходит никуда, сколько бы лет ни прошло. От этой мысли ей стало еще хуже.
Вскоре она почувствовала терпкий запах очагов, заливаемых дождем.
Мой народ, мое владение. Я дома.
Умница и Коротышка сидели на круглом, наполовину ушедшем в землю бревне на линии прилива, опустив босые ноги в теплую морскую воду. Поговаривали, что эта точная магическая смесь прохладного дождя и соленого прибоя – средство от всех неприятностей и болезней ног, включая дурную голову, которая посылает тебя в совершенно неправильном направлении. Разумеется, в нашей жизни никак не вылечить то, чего еще не сделал, впрочем, попытка – не пытка.
– И потом, – короткие черные волосы Коротышки облепили ее круглые щеки, – кабы мы с тобой не подтасовали голоса, так сейчас гребли бы себе к ближайшей таверне.
– И молились бы, чтоб там еще оставалось пиво, – добавила Умница.
– Это тающий лед натворил дел на острове, дорогуша, и конечно, возможно, вода немного спала – или даже много, – но кому хотелось ждать, сдерживая дыхание? – Коротышка вытащила промокшую плитку растабака откуда-то из складок плаща и запихнула в рот. – Так и так, теперь у нас есть королева и правительство…
– Расколотое правительство, Коротышка. Шайхи с одной стороны, фортовые – с другой, а королева разрывается меж ними – я просто слышу, как она скрипит днем и ночью. И это тупик, и долго так продолжаться не может.