На девочек Моника тоже махнула рукой. Она рассказала, как находилась рядом с этими крошечными девушками, которые сидели на диетах и жаловались, какие же они толстые: «Если уж они себя толстыми считают, то по сравнению с ними я – просто слониха». Некоторые девушки хихикали ей вслед и дразнили ее. Большинство просто предпочитало общаться с девушками симпатичнее. Никто ни за что не захотел бы, чтобы их увидели вместе с Моникой в субботний вечер.

Монике было ясно, в чем суть ее проблем по сравнению с другими девушками, но понимать причину своих страданий – не значит избавиться от них. Она угрюмо пожаловалась мне, что ненавидит свое жирное тело, а значит, и саму себя. Показала мне свои стихи, полные отчаяния по поводу своего огромного и нелюбимого тела.

Она сказала: «Давайте скажем начистоту: миру не нужны такие девушки, как я».

Она сопротивлялась расхожим представлениям о том, что именно ценно в девушке, но у нее уже опускались руки. Она призналась: «Когда я иду по школьным коридорам, то чувствую себя безобразным чудовищем. Я разделяю точку зрения родителей, что внешность значения не имеет у взрослых, но я же не взрослая».

Я посоветовала Монике преодолевать депрессию с помощью физкультуры.

Моника пошутила, что произошла от «нескольких поколений слизней». Она согласилась нарушить традицию, начать ходить на пешие прогулки и ездить на велосипеде. Она выбрала именно эти виды спорта, потому что ими можно заниматься в одиночку и не надо надевать, например, купальник.

Сначала у нее были трудности. Она призналась мне: «Я терпеть не могу потеть. Десять минут тренировки – и у меня лицо красное и потное, как у марафонца». Однажды когда она вот так, раскрасневшись и запыхавшись, на велосипеде нарезала круги вокруг теннисного корта, какие-то парни указали на нее пальцем и загоготали. Она придумывала миллион отговорок, лишь бы не заниматься споротом, но сумела настроиться на велосипедные и пешие прогулки три раза в неделю.

Еще она решила немного принарядиться и купила себе «полупанковскую» одежду. Сделала стрижку у мастера, который был в курсе ее работы над собой, и стала подкрашиваться.

Она уважала родителей за то, что они не были фанатами массовой культуры. Моника сказала так: «Это до некоторой степени хорошо. Я не наслушалась о том, что женщины – это объекты сексуального потребления и что в них важно только тело. Но к реальной жизни я была не готова».

Когда я попросила ее развить эту мысль, она так это объяснила: «Я думала, что вот все сейчас сядут и будут обсуждать друг с другом прочитанные книги. Но меня поразило, какие все вокруг поверхностные».

Мы обсудили, какие отношения нужны самой Монике. Она хотела, чтобы оценили ее ум и музыкальные способности. Чтобы ее воспринимали как личность, а не как размер одежды. Ей хотелось найти друзей, которым больше были бы интересны ее идеи, а не ее вес.

Я предложила приступать к этому не торопясь. Вместо волнений о собственной популярности сконцентрироваться на поиске новых друзей. Монике эта идея понравилась, но она не совсем понимала, что от нее требовалось, чтобы воплотить этот план в жизнь. Ее так часто отвергали, что снова рисковать не хотелось.

Зная, что она училась игре на скрипке по системе Сузуки[29], я стала использовать эту систему как метафору нашей последующей работы. Доктор Сузуки верил, что любой ученик сможет научиться исполнять самые сложные классические музыкальные произведения. Главное – разбивать задачи на промежуточные этапы и регулярно упражняться. Например, сначала маленький ребенок учится держать смычок, потом прикасаться им к струнам, правильно закругляя при этом пальцы и стараясь сыграть какую-то ноту как можно красивее. В конце концов этот ребенок сумеет исполнить концерт Вивальди. Мы сможем добиться такого же успеха в области общения. Небольшие шаги приведут Монику к более насыщенному и полноценному общению с окружающими.

Моника стала заставлять себя разговаривать с одноклассниками в классе и улыбаться ученикам в школьных коридорах. Было страшновато, потому что иногда в ответ к ней относились доброжелательно, а иногда окатывали презрением. Я убеждала ее сконцентрироваться на успехах, а не на неудачах, а в тех случаях, когда ее отвергали, использовать эти ситуации как промежуточный этап на пути к полноценной жизни в кругу людей. И она научилась жить среди них.

Моника стала ходить в писательские и политические клубы в школе. Однажды она заявила мне, что «на кусочки» порвет «юных демократов своей политической сатирой». А в другой раз рассказала, что ее избрали секретарем писательского клуба. «Это дело для тех, кто ушибся головой окончательно», – гордо объявила она.

Я предложила ей воспринимать парней не как объект для приглашения на свидание, а просто как друзей. Моника приметила одного возвышенного поэта из писательского клуба. Ужасно стесняясь, она решилась подшутить над ним, и он рассмеялся в ответ. Стал и сам подшучивать. Через несколько недель сказал, что хочет почитать ей свои стихи.

Приобретая новых друзей, она осознавала, что многие ученики ее школы никогда ее не признают. Она сказала: «Я вижу, что некоторые считают меня непривлекательной и отворачиваются от меня. Значит, я не их человек».

Моника проходила ко мне на курс психотерапии весь второй год учебы в старших классах. Постепенно ей стали нравиться занятия спортом, хотя она и ожидала обратного.

Она, в отличие от многих девушек-подростков, которые не соответствуют общепринятым представлениям о красоте, нуждалась в серьезной поддержке, когда старалась постепенно с этим справиться. У нее падала самооценка, когда ее травили и отвергали. И вот Моника сумела завязать прочные взаимоотношения. Она проводила время со своим другом-поэтом и с другими людьми. Стала выходить отдохнуть по субботам – и это существенно помогло ей преодолеть депрессию.

Моника сумела найти себе нишу среди враждебного окружения. Она стала счастливее, но все равно понимала, как сложно ей будет жить. Она знала, что никогда не станет красоткой и что многих парней унижал ее высокий интеллект. Ей было известно, что некоторым не нравилась ее невзрачная внешность и потому они никогда не смогут оценить ее как человека.

Она смогла хорошо приспособиться в этой жесткой ситуации. Не отрицала свои способности и музыкальность, стараясь вписаться в окружающий мир, и при этом училась смягчать напряжение, которое возникало из-за ее одаренности. И с юмором преодолевала огорчение из-за того, что она полная.

Монике повезло, что она обладала значительными внутренними ресурсами. Стиль ее жизни открыл новые идеи, которые не существовали в рамках популярной культуры, и она видела, что ей предстоит. Родители у нее были феминистами, они не признавали ущемления прав женщины и ее возможностей публичного самовыражения. Они изо всех сил помогали дочери прожить подростковые годы: организовали для нее уроки музыки, купили велосипед, новую одежду и оплатили курс психотерапии. Они внушали Монике, что нужно быть самой собой и сопротивляться давлению со стороны сверстников. Они знали, что она замечательная.