– Жди этого, когда мы будем на новой планете. Там мы все вместе создадим расу полубогов, а пока Эбрамар обязан найти тебе жену. Это самое легкое наказание ему за то, что он вводит в грех сладострастия своих учеников, – заключил, смеясь, Супрамати.

Продолжая беседовать, молодые люди вышли на любимую террасу Супрамати и улеглись в гамаках.

Вдруг Супрамати порывисто привстал. До его тонкого слуха долетела гармоническая вибрация, тихая, как воздушная музыка, а на фоне темного неба, – так как наступила уже мрачная южная ночь, – засверкали, точно ракеты, искры.

– Эбрамар! – вскрикнул Дахир, выскакивая из гамака и указывая на появившееся беловатое облако, которое неслось к ним с быстротою падающей звезды.

Через несколько мгновений облако опустилось на террасу, уплотнилось, музыка стихла, пар рассеялся, и появился Эбрамар – красивый и улыбающийся, как всегда приветливый и окруженный светлым ореолом.

Молодые люди радостно встретили его.

– Вот, заговоришь о солнце, а оно тут как тут, – воскликнул Супрамати.

– Льстец! – возразил Эбрамар, улыбаясь. – Но я должен сказать вам, друзья мои, что слышал вашу критику и знаю про ваш заговор относительно меня, а потому и пришел побеседовать с вами. Ну, хвалить мне вас не за что. Увы! Ваше себялюбивое «совершенство» дало плоды. То, что некогда было бы верхом счастья, как, например, обладание молодой, добродетельной, любящей женщиной, теперь кажется вам невыносимым бременем; обязанность воспитывать и совершенствовать молодую душу, учиться вновь, при ее посредстве понимать чувства и нужды существ, менее вас дисциплинированных, кажется вам скучной и противной работой. Господа маги, изволите ли видеть, боятся малейшего нарушения своих привычек, всякой помехи в их созерцании; они желали бы объехать современный мир в качестве любопытных туристов, питая горделивое сознание, что могут отвернуться от него, когда вздумается. Кроме того, им известно, что они – неуязвимы: ни стихии, ни ненависть и страсти людские вредить им не могут, а тщеславие им чуждо и богатства завоевывать им не к чему! Одним словом, вы желали бы окаменеть в вашем покое и ясном благосостоянии? Это, друзья мои и ученики, было бы непоправимой ошибкой для вас и несчастием для тех, кем вам предстоит в будущем руководить.

Нет, нет, дети мои. Волей-неволей, а настал момент потревожить ваше неизменное спокойствие и встряхнуть эгоизм вашего превосходства. Подобно тому, как родители должны знать сердце своих детей, чтобы понимать, извинять и прощать ошибки против буквы закона, совершенные по слабости плоти, но в которых душа не так виновна; равным образом и законодатель должен знать и понимать каждый изгиб человеческого сердца, дабы соразмерить вводимый им устав с пониманием тех, к кому он применяется.

Чем совершеннее люди, тем многочисленнее и сложнее могут быть законы; чем проще индивидуум, тем проще и точнее должен быть закон, дабы человек понял его и мог справедливо применить его. Но особенно остерегайтесь облекаться в броню себялюбивого равнодушия; истинные сыны Божий, небесные посланники, приходившие в мир проповедовать истину, всегда смешивались с людьми и делили их скорби. Например, Христна. Он покинул богатство и величие, чтобы сойтись с бедными, смиренными, несчастными; по божественному милосердию своему, он взял на себя все их страдания, познав голод и жажду, усталость, уничижение, преследование сильных; все перенес он безропотно до самой смерти, которой казнили его враги. Никогда не прибегал он к тому ужасающему могуществу, которым обладал, чтобы устранить тернии со своего пути; он – чья воля могла вырыть бездну под ногами врагов и ввергнуть их туда, как кучу муравьев, – он с терпением сносил их несправедливые гонения и дал распять себя; а ведь ему стоило только пожелать, чтобы подняться ввысь, избавиться от их жестокости и поразить их смертью. Чудеса делал он только для других, никогда для себя. Да и к гонителям своим он питал лишь жалость и милосердие; он плакал над ожидавшими человечество бедствиями, и в этом полном забвении самого себя заключается его истинно божественное величие.

А вы, дети мои, пролили ли вы уже хотя бы одну искреннюю слезу над злоключениями и страшными страданиями, которые постигнут мир? Нет, потому что вы чувствуете себя вполне от них огражденными, даже обеспеченными на случай смерти планеты, благодаря тому, что милосердная судьба предназначила для вашего пребывания новый мир. Подумайте обо всем этом, друзья, и постигнув науку разума, поработайте над наукой сердца.

По мере того как говорил Эбрамар, краска стыда залила лица обоих ученых и они опустили головы.

Да, учитель был прав. Никогда не чувствовали они так ясно, как в эту минуту, своего превосходства в отношении науки и несовершенства с другой точки зрения. Потом вдруг, точно движимые одной и той же мыслью, оба подошли к Эбрамару и взяли его за руки.

– Благодарю тебя, учитель, за твое строгое и справедливое слово; мы вполне заслужили его, – сказал Супрамати тихим голосом, – Несмотря на звезду мага, мы просто тщеславные эгоисты, которые сами нуждаются в воспитании, прежде чем перевоспитывать других. Но я обещаю тебе употребить все усилия для того, чтобы победить себялюбие и сделаться достойным возлагаемого Богом долга.

– Верю вам, милые мои ученики, и нисколько не боюсь за будущее, потому что, когда опасность известна, она тем самым наполовину уже избегнута.

Итак, не будете более стонать, не правда ли? Вы весело примете легкое и не лишенное приятности налагаемое на вас испытание.

– Да, да, учитель, мы принимаем его охотно и сделаемся истинно современными людьми, не забывая в то же время освещающую наш путь звезду мага, – весело проговорил Дахир. – Одно вот: если бы ты, учитель, пожелал мне помочь чуточку в моем выборе. Ни одна из знакомых женщин не внушила мне симпатии и не кажется способной к роли моей жены. Они так пошлы и материалистичны, и между тем моя жена должна бы быть чистой душою и телом, чтобы не обременять меня своими излучениями.

– Ты прав, Дахир, и раз Супрамати, в наказание моих умствований за чужой счет присудил меня найти тебе жену, я укажу молодую девушку, которая, надеюсь, тебе понравится. Я считаю ее способной помочь тебе, в изучении человеческих сердец и горестей людских, – произнес Эбрамар шутя.

– Ах! Благодарю тебя, учитель. А когда это будет? В Царьграде живет она? – спросил Дахир.

– Нет, друг мой, подальше. Но ведь для нас расстояние так мало значит, что я сейчас же отвезу тебя к ней, конечно, так, чтобы она не видела тебя. Ты скажешь мне откровенно, одобряешь ли мой выбор.

Спустя четверть часа легкий воздушный экипаж мчал их. Эбрамар правил рулем. С быстротой птицы летели они, и под ними расстилалось сперва море, а потом показался возвышенный берег, местами голый и скалистый, местами же покрытый роскошной растительностью.

– Кажется, я узнаю, где мы находимся. Неподалеку отсюда, в подземной пещере, должно быть филиальное отделение нашего братства Грааля; я был там не один раз, – вскричал Дахир.

– Ты прав и меня радует правильность твоего взгляда, – сказал Эбрамар с улыбкой. – Притом мы уже достигаем нашей цели, – прибавил он.