Рия хотела плакать, но глаза ее оставались сухими.

– Что они за люди? – печально вымолвила она. – Сэр Алекс, мистер Беквит, виконт Херндон. Все они, так или иначе, в этом происшествии замешаны. На кого я работаю все шесть лет?

Уэст потерся подбородком о ее льняную макушку.

– Ты знаешь. Я тебе с самого начала говорил.

– Ты говорил о мальчишках, игравших в жестокие игры. Сэр Алекс – взрослый мужчина. Что он делает с моими девочками?

Он не ответил, лишь крепче прижал ее к себе.

– Ты найдешь ее. Пообещай, что ты найдешь ее, Уэст.

– Найду. – Он почувствовал, как задрожали ее плечи. Она беззвучно плакала. Он держал ее в объятиях, пока она не затихла, потом повел к кровати, помог ей снять одежду и аккуратно подоткнул одеяло, Положив прохладный компресс на ее припухшие веки, он сел рядом, дожидаясь, пока она уснет, а затем оставил записку, которую она наверняка заметит, когда проснется.

Ближе к девяти вечера он покинул Академию мисс Уивер, постаравшись прежде встретиться с миссис Джелис, поблагодарить ее за прекрасный ужин. Уэст признался, что в жизни не ел такого вкусного пудинга с изюмом. По дороге на кухню он тепло поздоровался с мисс Вебстер и миссис Абергаст. Затем столкнулся в зале с Эмми и тремя ее подружками, и они так и прыгали вокруг него, пока мисс Тейлор провожала его к выходу. Все справлялись о его здоровье, и он всем отвечал, что о нем прекрасно позаботились;

Драко вывели из конюшни, и верный конь ждал своего хозяина на подъездной дорожке. Уэст закрепил на седле саквояж и принял помощь мистера Добсона сесть в седло. Помахав шляпой Эмми и ее подружкам, он пришпорил Драко и умчался.

Рия проснулась, обнаружила наскоро нацарапанную Уэстом записку, и острое чувство разочарования охватило ее. Конечно, он должен уехать. Не мог же он провести ночь в ее апартаментах, если вся школа знала, что он здесь. К тому же надо вернуть мистеру Беквиту картины, если, конечно, Уэст не решил, что уже слишком поздно.

Рия приняла порошок от головной боли и отправилась в гостиную. Стол он убрал, писем тоже не видно. Подсвечник снова стоял в центре стола из красного дерева. Рия зажгла три свечи, подняла подсвечник и понесла в холл.

Если не считать натужных поскрипываний, чего не избежать в доме такого солидного возраста, как тот, в котором располагалась академия, все погрузилось в тишину. Рия проверила, заперта ли дверь парадного. Засов оставался на месте. «Может, мисс Эмили Блейкли решила на сей раз остаться у себя?» – подумала Рия. Нынче ночь выдалась слишком холодной для свиданий на улице.

Усмехнувшись, Рия повернула назад, в холл. Она медленно прошлась вдоль стен, подсвечивая портреты, изучая лица тех, кто на протяжении десятилетий правил академией.

Самое страшное, что люди на портретах выглядели добрыми и благожелательными. Позы у всех довольно напряженные, что объяснялось необходимостью позировать. У всех прямая осанка, достойный вид. Улыбались лишь немногие, но, за редким исключением, глаза у учредителей лучились добротой.

Портреты основателей сменились портретами тех, кто управлял академией последние десять лет. Ей бросил ось в глаза, что позы мало менялись, чуть заметнее менялась одежда. Мрачный черный цвет сменился ярким атласом сюртуков и украшенной богатой вышивкой парчой жилетов более позднего времени. Пышное буйство красок сменилось строгостью, введенной в обиход лордом Браммелом. За сто лет парики превратились в настоящие произведения парикмахерского искусства, затем стали менее броскими и наконец совсем исчезли.

Предок мистера Беквита, состоявший в числе основателей академии, отличался, по крайней мере, внешне, жестоким выражением лица. В форме его рта и в глазах угадывалось раздражение. Может, ему надоело позировать? А может, художник, писавший Беквита-старшего, оказался просто честнее других и не стал придавать предмету своего изображения той доброты, что требовалась по сценарию?

К портрету сэра Алекса Рия подошла в последнюю очередь.

Глаза его действительно цветом и яркостью напоминали кобальт. Взгляд прямой и открытый. Видимо, привычка смотреть людям в глаза создавала ощущение пронзительности взгляда. Однажды Рии случилось испытать его взгляд на себе, когда сэр Алекс приезжал в школу с визитом, но она слишком долго прожила с герцогом Уэстфалом, чтобы теряться под взглядом того, кому взбрело в голову испытать ее стойкость. Сэр Алекс остался немного недоволен тем, что Рия разрешила ему покатать девочек в карете лишь после того, как они закончили занятия.

Пламя резко покачнулось – Рия вдруг опустила канделябр. Несколько капель расплавленного воска упали на пол. Она быстро подняла подсвечник, но держать его устойчиво, как раньше, уже не могла. Ноги отказывались ее держать. Обернувшись, она прислонилась к стене и попыталась собраться с духом. Она радовалась, что час уже поздний. Если бы кто-нибудь заметил ее в таком состоянии, ей пришлось бы давать объяснения.

Дыхание ее медленно приходило в норму. Почему она до сих пор ни разу не вспомнила, как сэр Алекс возил девочек в карете? Он приехал как-то среди недели несколько месяцев назад. Когда? Во вторник? В среду? Кажется, тогда стояли погожие деньки бабьего лета. Конец сентября? Она забыла о нем, как только он уехал. Учредители, бывало, наезжали внезапно, без предупреждения, и раньше. Рия всегда считала такие приезды хорошим знаком, свидетельством того, что они хотят знать, соблюдаются ли определенные стандарты во вверенном им заведении.

Девочки пришли в восторг от предстоящей прогулки. Пышные кожаные подушки на сиденьях. Хорошие рессоры. Латунные украшения. Он велел кучеру свозить их в Гиллхоллоу, где девочкам купили ленты и прочие мелочи. Рия не могла отказать им в таком удовольствии, как не могла отказать сэру Алексу в удовольствии сделать приятное им.

Вот как она отдала Джейн Петти прямо в лапы дьяволу. Рия прижала кулак к губам, чтобы не закричать.

– Господи, – прошептала она. – Господи Боже!

Она не шевелилась, стояла, прижавшись спиной к стене, с прижатой к губам рукой, а другой изо всех сил сжимая подсвечник. Она ждала, когда дрожь в ногах пройдет настолько, чтобы она могла идти. Первый шаг она сделала осторожно, словно пробуя силы, второй посмелее, а потом бросилась бежать к себе, не обращая внимания на потухшие одна за другой свечи.

Она забежала в комнату и быстро закрыла за собой дверь, прислонившись к ней й тяжело дыша. Пальцы, сжимавшие подсвечник, разжались, и канделябр упал на пол. Она не стала его поднимать.

– Рия? – Уэст вышел из-за угла камина. – Рия, что случилось?

Она смотрела на него открыв рот, но кричать не стала – хватило ума.

Уэст быстро подошел к ней, взял ее за локти и слегка тряхнул.

– Расскажи мне, что случилось.

Подняв на него глаза, она сказала с убийственным спокойствием:

– Отпусти меня.