В прошлом Мэг случалось уезжать куда-нибудь за сотни миль от дома, и она всегда звонила дочери — узнать, как у нее дела. Триш иногда бывала в жуткой суматохе и все-таки, отвечая на тактичные вопросы Мэг, ей никогда не удавалось скрыть хотя бы малейшее беспокойство. Во всяком случае, когда они говорили друг с другом, а не просто перебрасывались парой слов.

Триш уже много лет не чувствовала себя такой разбитой. Сначала у Пэдди случился сердечный приступ, затем подоспела Анна с ее фильмом об Уотламах и Гибберт. «Семьи!» — подумала Триш и передернула плечами. Как же ей надоело ими заниматься! Семейные тайны, боль, дети и родители, которые мучили друг друга, — все это стояло поперек горла. Может, ей стоило отказаться от семейных дел и заняться коммерческими? Гонорары гораздо больше, а нервотрепки почти никакой.

В любом случае, решит она сменить специализацию или нет, сначала придется закончить все текущие дела и выполнить свои обязательства перед Анной и Деб, к чему и стоило приступить прямо сейчас.

Триш отправилась в Саутуорк, старательно объезжая рытвины на дорогах и стараясь придумать, что еще она может сделать для Анны. На полпути к дому она решила заглянуть в контору, чтобы по возможности собраться с мыслями и еще немного оттянуть телефонный разговор с Мэг.

Дэйв приветствовал Триш целым листом срочных сообщений и приятной новостью, что семейной паре с больной лейкемией дочерью позвонили из их местной больницы и сообщили, что органы здравоохранения все-таки решили полностью профинансировать лечение ребенка.

— Слава Богу, — сказала Триш. Она боялась, что к тому времени, когда дело дойдет до суда, несчастному ребенку помощь уже не понадобится. — Отличная новость, Дэйв.

Она прошла по мрачному коридору в свой маленький кабинет в дальнем конце здания. Когда-нибудь, если она решит принять предложение Хедер Бонвелл и будет претендовать на звание королевского адвоката, придется подыскать кабинет получше.

На автоответчике было несколько сообщений, в том числе одно от Анны:

— Триш, я очень извиняюсь, что так долго не могла найти тебе нужную медицинскую информацию. Сейчас у меня все готово.

Триш вздохнула. Все как обычно. Сначала Анна тянет несколько недель, а потом, когда Триш сама находит все необходимые сведения, благополучно разрождается. «Ладно, — подумала Триш. — Послушаем сообщение до конца».

— Значит, так, — сказала Анна. — Как правило, когда человек задушен, нет никакой возможности определить, чем именно пользовался убийца — подушкой или пластиковым пакетом.

«Ну это я и так знаю, — с раздражением подумала Триш. — Фил Редстоун и тот не поленился это выяснить».

— В медицинской карте миссис Уотлам нет никаких записей, которые доказывали бы, что она не в состоянии придавить к лицу мужа подушку, но ее лечащему врачу судить об этом легче. Судя по материалам дела, доктор Фоскатт следствие не обманывал, и у нас нет никаких оснований ему не верить. Еще мой источник спросил, уверены ли мы, что отек от гигантской крапивницы, которой страдал мистер Уотлам, не опустился до голосовой щели. Если да, то это само по себе могло привести к смерти. Пока все. Надеюсь, моя информация тебе поможет. Счастливо.

Триш не стала прослушивать остальные сообщения и, забыв обо всех прочих делах, включила ноутбук и открыла файл с материалами дела. Она отсканировала все записи, когда Анна впервые принесла их. Пролистала документ, пока не добралась до отчета патологоанатома о вскрытии.

Естественно, там говорилось о гигантской крапивнице, однако не упоминалось, поразила ли она что-нибудь, кроме лица больного. Триш попыталась найти слова «голосовая щель», но поиск результатов не дал. Наверное, потому что с голосовой щелью все было в порядке.

В кабинете зазвонил телефон, и Триш сняла трубку, рассеянно назвав свое имя.

— Триш?

— Да, Мэг, слушаю.

Все вопросы об Айане Уотламе вылетели у нее из головы, а их место заняли гораздо более сложные, напоминавшие птиц с острыми клювами. Эти птицы приготовились исклевать то доверие, которое всегда было между матерью и дочерью. Глубоко вздохнув, Триш улыбнулась и понадеялась, что ее голос звучит естественно.

— Как ты узнала, что я в конторе?

Мэг рассмеялась в телефонную трубку.

— Ты сказала, что информация нужна срочно, а дома тебя не оказалось. Не надо быть лучшим в мире детективом, чтобы догадаться…

— Да, конечно. Извини. Я ездила по делам. Ну так как? Думаешь, твой замечательный доктор успел прочитать записи?

— Да. Я, пожалуй, дам трубку ему самому, чтобы вы смогли пообщаться напрямую.

— Так он у тебя? Здорово!

— Мисс Магуайр? — спросил звучный молодой голос.

Триш подметила, что говорит доктор с легким шотландским акцентом.

— К сожалению, я не сумею сказать вам наверняка, могла ли жена убитого его задушить. В материалах, которые вы прислали, нет никаких определенных данных по этому поводу. В принципе если он крепко спал и не имел возможности сопротивляться, то прижать подушку к его лицу было не особенно трудно.

— Понятно.

— С другой стороны, сложно представить, как он мог не проснуться, когда ему на голову надели пакет. Антигистаминные препараты, которые он принимал, не оказывали снотворного действия. Кроме того, на его теле найдены возможные следы самозащиты — один кровоподтек на руке и второй на шее. То есть, вполне возможно, он проснулся и оказал убийце сопротивление. Если так, то вряд ли это сделал человек в таком состоянии, в каком находилась жена убитого.

— Ясно… А как вы думаете, возможно, чтобы отек, который был у мистера Уотлама, распространился на его голосовую щель — или как это называется? — а при вскрытии никаких его признаков не заметили?

— Нет. Любой патологоанатом сразу обратил бы внимание на такую деталь и никогда бы ее не проигнорировал. Однако есть еще одна любопытная вероятность. Вы, случайно, не знаете, что мистер Уотлам ел и пил в день своей смерти? В ваших записях я не нашел никакой информации по этому поводу.

— Боюсь, таких сведений у меня нет, — сказала Триш и нахмурилась. — Хотя в результатах вскрытия должно быть указано содержимое желудка, разве нет? Они ведь всегда его проверяют.

— Во всяком случае, должны. Поэтому я и удивился.

— Вы считаете, сыпь могла быть симптомом аллергии? На моллюски или что-нибудь подобное? Его дочь сказала мне, что, по словам доктора Фоскатта, сыпь была беспричинной.

— Вполне возможно, хотя так бывает не всегда. Гигантская крапивница может появиться как реакция на пенициллин и массу других веществ. В данном случае его доктор прав — чаще всего у этого заболевания вообще нет никакой видимой причины.

«Ну ладно, хоть что-то проясняется», — подумала Триш. Приятно узнать, что отвратительный доктор Фоскатт хотя бы здесь оказался прав. Что касается пенициллина, то среди лекарств Айана Уотлама его не было.