Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы с Ником провели все утро сопоставляя полученную информацию с тем, что видели на земле. Нам нужно было точно знать, что мы не можем рассмотреть на земле. Когда ночью мы услышим взрывы снарядов, но ничего не увидим, мы будем знать, куда они могли уйти. Так называемые «мертвые зоны» — это то, что наблюдатель не может видеть из-за складок местности, долин и холмов. Когда вы занимаете новую наблюдательную позицию, первое, что вы делаете это удостоверяетесь, что вы определили все мертвые зоны в вашем секторе. Затем вы разрабатываете стратегию, чтобы не потерять снаряды в мертвой зоне, так, чтобы все попадало в те места, которые вы можете наблюдать.
Это особенно важно при стрельбе из корабельных орудий. Дрейф и качка делают точность первого выстрела огневого налета весьма условной. Вплоть до того, что его называют «штурманским выстрелом». После того, как разрыв снаряда будет замечен и произведена соответствующая корректировка, морская артиллерийская система чрезвычайно точна.
Значительная опасность стрельбы ночью на незнакомой территории заключается в том, что первый, критический, «штурманский выстрел» может уйти в мертвую зону так как он может упасть практически в любом месте. Если вы дадите корректировку, чтобы вывести его оттуда, куда, как вы думаете, он ушел, вы можете отправить следующий снаряд в непредсказуемую точку. И он снова может оказаться потеряным и, возможно, поразить то, что не является целью. Я не был готов идти на такой риск так близко к Порт-Стэнли, поэтому наши мертвые зоны были отмечены с большой осторожностью.
Через несколько часов мы обнаружили шесть вражеских позиций, однозначно опознаваемых: среднюю артиллерийскую батарею, оборонительную позицию пехоты, склад горючего, одиннадцать вертолетов на поле рядом с госпиталем. И две цели рядом с нами, которые мы отметим, чтобы использовать, если нас атакуют, на наиболее вероятных подходах противника к нашей позиции. В критической ситуации передовые наблюдатели, обычно, вызывают огонь на себя. Они знают, к чему быть готовыми, и надеются выжить. Тогда как противник, безусловно, будет захвачен врасплох.
Ник закодировал наш первоначальный список целей и передал в ЦКОП (центр координации огневой поддержки) через одну из наших коротковолновых радиостанций PRC320. Пока мы ели «аппетитный» завтрак из печеных бобов, бекона и галет, запивая его огромной кружкой горячего сладкого кофе, наверху появились два «Харриера», покружили за хребтом, а затем один за другим, начали бомбить гору Саппер. Бомбы упали примерно в 500 метрах к востоку от орудийной батареи, которую мы обнаружили, и в небо было выпущено столько снарядов зениток, что повторная атака была бы очень рискованной. Я попытался связаться с ними по нашей UHF-радиостанции, но, даже если они и услышали нас, то вполне оправданно проигнорировали странную неподтвержденную передачу, якобы исходящую оттуда, где никого не должно было быть.
Они пошли на второй заход, на этот раз выше досягаемости зенитного комплекса «Роланд» противника, и снова ушли на север, возвращаясь к «Инвинсиблу».
Мы закодировали еще одно сообщение, чтобы дополнить наш список целей, указав, где взорвались бомбы. Пилоты были слишком заняты тем, чтобы избежать зенитных ракет, и сбрасывали свои бомбы, чтобы быть уверенными, куда они попали. Мы запросили у штаба (ЦКОП центра координации огневой поддержки) указания относительно огня по вертолетам вблизи госпиталя.
Список целей, переданный 10 июня с хребта Бигля
Я тщательно определил маршруты движения целей от ориентиров на земле, которые смогу засечь ночью. Уличные фонари Порт-Стэнли были огромным подспорьем. Очертания горы Саппер и изгиб реки Маррелл были ориентирами, по которым можно было определить их месторасположение. Вспышка от взрыва снаряда дает моментальный снимок топографической картинки: силуэт холма или гребня, если он упал в мертвой зоне, или черно-белое изображение цели, которые вы должны «заморозить» в своей памяти, чтобы определить необходимые поправки.
У кораблей были осветительные снаряды, которые опускались под парашютом и освещали очень большую область. Теоретически осколочно-фугасные снаряды можно было навести на цель, пока осветительный снаряд горел. Но стрельба разными типами снарядов на разных пеленгах и высотах создавала орудийному расчету дополнительные проблемы. Хотя компьютер легко справлялся с расчетами, преимущества не всегда оправдывали эти хлопоты. Мы могли привязаться к точечным целям без осветительного снаряда. Но для нас было очень важно, что использование осветительного снаряда говорит противнику, что наблюдатель корректирует огонь по цели. В то время как снаряды, падающие ночью и случайно поражающие цели, могут быть выпущены исключительно по картографическим данным или данным радара. Кроме того, осветительные снаряды напрочь испортят наше очень чувствительное ночное зрение, на восстановление которого понадобится примерно час.
Первая ночная стрельба была не совсем удачной, но нам удалось поджечь склад авиационного топлива к западу от ипподрома и накрыть одну из орудийных батарей вдоль Фелтон-Стрим, к северо-западу от горы Саппер. Это была обескураживающая стрельба, так как снаряды, казалось, не следовали поправкам, которые я давал. Ничто из обычных средств и приемов, казалось, не срабатывало. Я выявил ошибку, которая, вероятно, была в системе. Но они настаивали, что ничего не случилось, были очень недовольны, когда я велел им прекратить стрельбу, и покинули линию огня.
Впоследствии я обнаружил, что корабль немного ошибся в своем счислении. Его радар незаметно сместился из правильной точки (с привязкой к маяку МРК), что вывело всю систему из строя. Как это часто бывает, человеческий здравый смысл вмешался в технологические сложности и на следующую ночь тот же корабль стрелял совершенно превосходно.
На этом этапе кампании я и Ник уже выработали систему ночных стрельб. Он работал в эфире с помощью телеграфного ключа, устанавливая связь с кораблем, а потом переходил на голосовую связь, как только корабль оказывался достаточно близко. Мы начинали с цели с как можно меньшим количеством мертвых зон и далеко от населенных районов, которую, как я знал, будет легко сопровождать. Я использовал свой бинокль, чтобы наблюдать за обстановкой, измерять пеленг и расстояние, используя сетку на линзах. Ник постоянно следил за настройкой рации и сверялся со своей книгой кодов, так как его ночное зрение было снижено из-за постоянного использования замаскированного фонаря. Кроме того, он использовал ночной монокуляр для наблюдения еще один источник света, тем самым сохраняя мое ночное зрение.
Стрельба заняла довольно много времени, так как мы были крайне осторожны и методичны. Было ужасно холодно находиться на пронизывающем ветру, не имея возможности пошевелиться, чтобы согреться.
Тим подполз к нам, посмотреть, что это мы
