— Был. — Случается, что у человека совсем нет выбора, Хантеру это было известно. Но это был не тот случай. — Имелись другие варианты. Причем, их было более чем достаточно.

— Да, я знаю. — Она глубоко вздохнула. — Контрабанда… вот почему она все это сделала. Сломала скамью для фортепиано, подстрекала мистера Потсботтома и повредила сбрую моего коня. Она боялась, что лорд Мартин расскажет мне о контрабанде.

Хантер заскрипел зубами:

— Мое сочувствие ослабло.

Она слегка улыбнулась на это:

— А что насчет лорда Мартина?

—Я подозреваю, что его ждет незначительное наказание, учитывая, что стать предателем не входило в его намерения, но это будет решать Уильям.

Кейт кивнула и снова стала задумчиво теребить свою шаль. Она была длинная и струящаяся, цвета слоновой кости, и укрывала ее от шеи до кончиков пальцев ног. Он хотел распахнуть ее, чтобы она соскользнула с плеч Кейт. Потом он распустил бы толстую косу, в которую были заплетены ее белокурые волосы, и запустил бы в ее волосы пальцы, притянул бы ее к себе и поцеловал. Но больше всего ему хотелось кое-что сказать ей, об этом разговоре он просил ее в гостиной.

Внезапно он ощутил беспокойство. «Волнение», — поправил он себя. Да, он был взволнован. Предвкушение сбило его с толку. Еще несколько минут, и его план сработает. Еще несколько минут, и леди Кейт Коул примет его предложение.

Только она больше не была для него, в некотором роде, всего лишь еще одним или даже последним приобретением. Он не мог сказать, когда это произошло и как. Он только знал, что это произошло. Не было смысла отрицать, что его охватил ужас, когда он увидел, что ее лошадь повернула к обрыву, и что он испытал огромное облегчение, когда она оказалась в безопасности в его объятиях.

Он привязался к Кейт, это было очевидно. Но не стоит привязанность путать с влюбленностью. Эта женщина была важна для него, следовательно, ее благополучие было его заботой, но он не был влюблен. Он никогда не влюбится.

Но, возможно, даже к лучшему, что он чувствовал к ней нечто большее, чем позволял себе чувствовать к другим. Она должна была стать его женой, в конце концов. Мужчина должен чувствовать что-то немного… ну, большее к своей жене. Он полагал, что будет чувствовать большее к детям, которых ему родит Кейт. Не намного большее — дети имеют прискорбную особенность быть маленькими и хрупкими — но, конечно, болынее5 чем он чувствовал, например, к своему повару. Это так естественно!

К тому же Кейт была натурой романтической. Она захочет чего-то большего, чем простой интерес со стороны своего супруга. Она будет несчастна без этого. Поскольку она была женщиной разумной и принадлежала к светскому обществу, она не отвергнет его предложение сейчас, когда он лишил ее невинности, но она не будет счастлива в браке без любви. А в его планы с самого начала входило сделать ее счастливой. Какой смысл приобретать редкую драгоценность, чтобы потом весь мир увидел, что он не может должным образом позаботиться о ней?

Только он не приобретал ее, напомнил он себе, потому что она была не приобретением.

Он подавил желание провести рукой по волосам. Все эти попытки разобраться, чем Кейт была и чем не была для него, приводили его в замешательство. Поэтому он оставил их.

Она ему очень нравилась. Они поженятся. Он сделает ее счастливой. Достаточно копаться в себе.

Он прочистил горло:

— Я бы хотел поговорить о чем-то важном, я просил тебя вчера вечером об этом, Кейт.

Кейт посмотрела на него, округлив свои голубые глаза:

— Что? Сейчас?

— Да. Почему нет?

— Потому что я в ночной сорочке, — ответила она, как будто это не было очевидным.

Он окинул ее взглядом:

—Ты была в ночной сорочке последние полчаса или даже больше.

— И мы с тобой уже общались наедине. Что за спешка? — Она покачала головой. — Мы встретимся в гостиной через полчаса.

— Но…

— Скоро встанет Лиззи. Если она увидит тебя здесь, когда я не одета должным образом, это будет катастрофа.

— Почему ты просто не закроешь…

— В малой гостиной через полчаса.

Она прошла мимо него, чтобы открыть дверь.

Посмотрев в оба конца коридора, она потянулась к нему, схватила его за руку и вытолкнула за порог. Прежде чем он успел произнести хоть слово протеста, дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Кейт оделась за десять минут, соорудила из волос что-то более или менее пристойное для пяти утра и, не желая выказывать свое нетерпение, решила оставаться в комнате еще пятнадцать минут. Она расправила свои юбки из белого муслина, подравняла небольшую стопку музыкальных произведений на ночном столике и заняла свой ум размышлениями, верно ли ее предположение о том, что Хантер собирается сделать ей предложение. Быстро решив, что, скорее всего, так оно и есть, она стала воображать, как это будет происходить.

«Как-нибудь традиционно», — подумала она. Он заранее попросил ее уделить ему время. Пусть он потом хотел начать разговор, когда она была в ночной сорочке, все равно это было довольно традиционно. Вероятно, он признается ей в своих чувствах. Это признание не будет слишком цветистым — этот мужчина не склонен к драматизму, — но Кейт подумала, что шарм Хантера сделает его красноречивым. Также была вероятность, что он заговорит о практической стороне дела. Он ведь бизнесмен, в конце концов. Нет ничего плохого в практичном подходе, сказала она себе. Совсем нет. Но волнение вынудило ее мерить шагами комнату, цепляться пальцами за юбки, которые она только что разгладила, и улыбаться, как ненормальная.

Она нашла своего принца. Они влюбились друг в друга. Он собирался сделать ей предложение. Ее мечта воплотилась в реальность.

Достав из кармана часы, которые он ей подарил, она отметила, что ей удалось задержаться на целых четыре минуты. Это было действительно большее, что можно ожидать от женщины в ее состоянии.

Кейт прошла по дому размеренным шагом, слыша из помещений для слуг приглушенный звук шагов и сонные голоса. Прислуга посчитает странным встретить гостя так рано, но было бы еще более странно встретить гостя, мчащегося по коридорам. Кейт дошла до малой гостиной, не встретив ни души, и, еще раз разгладив юбки, спокойно вошла внутрь. Хантер стоял перед окном спиной к двери. Он обернулся, когда она вошла, и, к ее радости, пересек комнату, чтобы поцеловать ее долгим нежным поцелуем.

Это великолепное начало, решила она.

Он оторвался от ее рта и, взяв за руку, повел к кушетке у окна:

— Присядешь?

Она прикусила язык, чтобы не рассмеяться. Неужели этот мужчина нервничал? Пожалуй, раз держался так официально. «Я, должно быть, тоже», — решила Кейт, когда села. Она не произнесла ни звука с тех пор, как вошла в комнату, дабы не сказать ничего лишнего.