При всем уважении, мы хотим напомнить, что Российская империя обладает огромной территорией, населением в 180 миллионов и с невероятными возможностями стать не только гигантским рынком, но и одной из ведущих экономических держав мира. Ее запасы полезных ископаемых, нефти, а также сельскохозяйственные ресурсы находятся в самом начале развития. Если Великобритания сейчас же не предпримет соответствующих усилий, то после окончания войны борьба за эксплуатацию этих резервов развернется между Америкой и Германией, с преимуществом на стороне последней52.

Еще более откровенной была алчность британского коммерсанта по имени Уильям Генри Библ, регулярно бывавшего в России. Он видел, что с падением царизма здесь открывается невероятный рынок. Если удастся исключить из игры Германию, то британскому бизнесу целиком достанется русский средний класс – девственная клиентура, которая пока даже не понимает, насколько ей необходимы велосипеды, фотоаппараты и патентованный тонизирующий эликсир “Санатоген”. В обзоре, опубликованном в самые мрачные дни 1918 года, когда из охваченной Гражданской войной России приходили известия об умирающих от голода детях, Библ перечислял наиболее перспективные рынки – фармацевтика, научные и оптические приборы, фотографические материалы, а также (“поскольку бритье сейчас входит в моду у русских”) лезвия для бритв и патентованное мыло. “Торговля роялями, – добавлял Библ, – это отрасль, которая также сулит в России блестящие перспективы”53.

Если бы Ленин процитировал хоть один из таких отчетов, то его рассуждения об империалистическом и капиталистическом характере войны прозвучали бы абсолютно убедительно для всех и каждого. Он также смог бы извлечь гораздо больше политических выгод из отказа англичан пропустить на родину других русских эмигрантов – еще один жест, обнажающий подлинную суть буржуазии. Ленин мог бы подчеркнуть, что именно он решился пойти на риск и вопреки всему вернулся домой. Ленин не может сейчас сказать, как много времени потребуется на то, чтобы утвердить социализм во всем мире, но он уверен, что этот план осуществится, и тогда все долги будут списаны, а коррупция исчезнет. А если его возвращение принесло пользу немцам – что ж, это прискорбно, но не имеет отношения к делу. Троцкий замечал позднее:

Со стороны Людендорфа это была авантюра, вытекавшая из тяжкого военного положения Германии. Ленин воспользовался расчетами Людендорфа, имея при этом свой расчет54.

Возможно, проблема была в том, что большинство русских в конце концов (и это позже подтвердила история) охотно предпочли бы один из велосипедов мистера Библа – или даже капельку его тонизирующего эликсира – всем радостям ленинской версии классовой борьбы. Ленин, конечно, подозревал нечто подобное (естественное стремление людей к бытовым удобствам жизни некоторые марксисты называли “ложным сознанием”). Догадывался он и о том, что реальные крестьяне хотят только справедливости и кусок земли. Чтобы осуществить свою революцию вопреки этим препятствиям, он должен был взять на себя роль Робеспьера. Если люди не в состоянии понять, в чем состоит истинная свобода, он установит революционную диктатуру, которая подготовит их к этому пониманию. А пока что он должен встать выше масс и сделаться идеальным инструментом Истории с большой буквы – новым человеком, непорочным и безгрешным. Морис Палеолог заметил (в апреле 1917 года), что Ленин представляет собой “Савонаролу и Марата одновременно”55. В реальной жизни он добавлял к этим недостижимым идеалам честное трудолюбие школьного учителя – человека, умеющего контролировать собственные страсти и выкладывающего свои карандаши на стол в идеальном порядке под скромным абажуром аккуратной ручной работы.

Нелегальные финансовые операции – достаточно грязное преступление, но ложь в длительной перспективе может оказаться куда более разрушительной. Вместо того чтобы довериться массам и рассказать им правду о германской помощи, Ленин предпочел поучать их. Он предложил людям не доверие, а ложь. Но это была цена, которую Ленин в краткосрочной перспективе готов был заплатить от имени народа, чтобы спасти народ от его собственной слабости. А затем он сделал 150 миллионов человек свободными (по крайней мере, так он утверждал), отдав их в лапы безжалостной политической элиты.

В последующие годы большевики были одержимы поиском иностранных шпионов и предателей в собственных рядах. Члены партии должны были выглядеть безупречными. Но это практически невыносимое обязательство, когда речь идет о строительстве нового царства – не говоря уже о первом царстве пролетариата. Тем более что условия для этого строительства в конце 1917 года вряд ли могли быть хуже.

Вставал вопрос, – писал о том времени Троцкий, – хватит ли вообще у истощенной, разоренной, отчаявшейся страны жизненных соков для поддержания нового режима и спасения своей независимости?56

Это и было главным секретом: руководители революции сами были полны сомнений. Они проповедовали миру догму, в которую сами не вполне верили.

В Санкт-Петербурге есть немало святилищ революции. К числу наиболее странных относится тесная квартира в верхнем этаже дома, доступная по предварительной заявке только для экскурсионных групп. Этот музей, открытый в 1938 году, в самую черную ночь сталинского террора, устроен в квартире Сергея и Ольги Аллилуевых – родителей второй жены Сталина. Хотя Сталин провел в этой квартире больше времени (он жил здесь некоторое время после возвращения из сибирской ссылки), но в июле 1917 года здесь скрывался и Ленин, поэтому в советскую эпоху квартира Аллилуевых стала одной из святынь ленинского культа. Со дня основания в музее многое изменилось, но одна выдающаяся картина пережила все перемены и по-прежнему висит в одной из комнат. Живописное полотно Михаила Соколова (1875–1953) “Приезд Ленина в Петроград 3 апреля 1917 года” – самый, пожалуй, яркий экспонат в этих крошечных, перегруженных предметами помещениях.

Историк искусства сразу распознает в этой картине произведение социалистического реализма – стиля, который в СССР 1930-х годов господствовал почти безраздельно. Как и другие образцы этого стиля – сплошь мускулы и квадратные подбородки в ярких солнечных лучах, – картина Соколова имеет отношение скорее к социализму, чем к реализму, однако фигура Ленина в центре полотна достаточно узнаваема. На вожде темный костюм и галстук; приветственно размахивая своей узнаваемой шляпой, он спускается на перрон из вагона, на котором отчетливо видна надпись “III класс”. Выражение лица несколько застылое, но, возможно, художник хотел придать образу вождя некоторое сходство с ликами святых на иконах.

Во всех других отношениях это совершенно светское произведение. Музыканты духового оркестра пытаются продраться сквозь свои ноты (хотя непонятно, как тромбонист на переднем плане вообще смог бы пошевелить локтем), все остальные теснятся к двери темно-зеленого вагона: кто-то приветственно машет шапкой в ответ, кто-то поднимает высоко над головой флаг или плакат. Лица сияют, краски блестят, и очевидно, что все очень хорошо проводят время.