Эндрю быстро подсчитал в уме дни календаря. Середина лета в Валдении миновала всего несколько дней назад; этот период соответствовал как раз июлю. Июль в Мэне — лучшее время года, со вздохом припомнил Эндрю. Но, кроме сезона дождей, любой месяц дома был по-своему хорош. Занятия в колледже закончились, почти все студенты разъехались на каникулы. У Эндрю сейчас был бы отпуск, когда можно заняться научной работой или поехать в коттедж под Уотервиллем, взять лодку и порыбачить. Он представил себе, что Линкольн снова вернулся в Иллинойс и продолжает юридическую практику, американцы живут в мире и спокойствии.

Эндрю посмотрел на запад; все вершины холмов, сколько хватало глаз, были заняты пикетами мерков. Они спокойно сидели на своих огромных лошадях, наблюдали, ждали. Эндрю вздохнул и нехотя поднялся на платформу, где его приветствовал часовой в темно-голубой форме 35-го полка. Кин задержал взгляд на лице юноши и пожалел, что это не один из ветеранов, с кем можно было бы поболтать минуту-другую.

— Откуда ты, сынок?

Парень озадаченно посмотрел на полковника. Тогда Кин запинаясь задал тот же вопрос на латыни.

— С Капри.

Эндрю кивнул и молча улыбнулся, не желая увязать в трудностях латинской грамматики. Он прошел в помещение штаба, а юноша просиял от гордости, что с ним разговаривал легендарный Кин.

Эндрю подошел к своему кабинету, ранее принадлежавшему начальнику станции, и покосился на заднюю дверь.

— Можешь их пропустить! — крикнул он.

После чего прошел в кабинет и преувеличенно громко захлопнул за собой дверь. Эндрю обошел вокруг своего письменного стола, заваленного бумагами, и тихонько ругнул адъютанта, который не удосужился навести порядок. Вскоре послышался стук в дверь.

— Войдите.

Дверь распахнулась, и вошел Джон Майна. Лицо его было напряженным и бледным, глаза ввалились. Следом за ним появился Чак, он явно нервничал и не поднимал глаз.

— Я уже поговорил с каждым из вас наедине, — сердито произнес Эндрю. — Еще я разговаривал с двумя офицерами, сопровождавшими Джона, и многими другими свидетелями.

Джон смотрел сквозь Эндрю, его отсутствующий взгляд упирался в стену позади полковника.

— Подполковника Фергюсона не будет судить военно-полевой суд.

Глаза Джона ожили, он собрался что-то сказать.

— Никаких возражений с вашей стороны. Оба молчали.

— Своей властью я решил разжаловать подполковника Фергюсона в рядовые.

Полковник встал и подошел вплотную к Чаку.

— Ты считаешь себя вольным стрелком. Ты такого высокого мнения о своих способностях, что позволяешь себе не обращать внимания на приказы. Как, по-твоему, я могу управлять целой армией, если каждый будет поступать, как ему вздумается?

Чак молчал.

— Отвечай!

— Я считал, что я прав, — прошептал Чак, бросив недовольный взгляд в сторону Джона.

— Но ты был, я подчеркиваю, был подполковником, а генерал Майна был и остается генералом, твоим начальником. Ты понял меня?

Чак тяжело вздохнул и снова промолчал.

— Выйди из кабинета и подожди меня снаружи. Эндрю снова сел за свой стол.

— Его надо посадить в тюрьму, — сказал Джон Майна. — Из-за него мы лишились сорока тонн пороха, он отвлек от работы пятьсот человек, а то чудовище, которое он строит, поглощает медь в неимоверных количествах. Черт бы его побрал, его надо…

— Успокойся, Джон.

Эндрю жестом пригласил генерала присесть. Джон помедлил, но потом подошел к стулу и тяжело опустился на сиденье.

— Чак и два твоих помощника рассказали, что ты пытался направить на него пистолет и угрожал, я цитирую: «вышибить ему мозги и пристрелить его шлюху".

Джон кивнул и опустил голову.

— Сильно сказано, — спокойно произнес Эндрю.

— Я вышел из себя. Все эти месяцы я старался свести концы с концами, навести порядок в этом хаосе.

Джон неопределенно махнул рукой в сторону окна, за которым виднелась железная дорога.

— Я знаю, что требую от тебя слишком многого, Джон, — сочувственно произнес Эндрю. — Я знаю, что ты творишь чудеса, лучшего начальника снабжения я не мог пожелать. Без твоих организаторских способностей мы бы просто пропали. Без тебя всякая надежда на победу в войне стоила бы не больше кучи навоза.

— Мы могли бы получить дополнительно пять или шесть миллионов патронов, сорок тысяч винтовок, сотню пушек.

— Помолчи, — спокойно произнес Эндрю. Джон поднял голову и посмотрел на Эндрю.

— Мы и так изготовили больше восьмидесяти тысяч винтовок и мушкетов, более трехсот пятидесяти полевых орудий, десять броненосцев и восемнадцать миллионов патронов. Я исхожу из того, что ты смог создать, а не из того, что у нас могло бы быть. Джон, вот что сводит тебя с ума — ты думаешь только о том, что требуется выполнить по твоему списку. Еще раз повторяю, я вижу, что ты сделал и что мы имеем. Я благодарю Бога, что в свое время ты поступил в 35-й полк. Иначе нас всех уже не было бы в живых.

Джон опустил голову, его плечи задрожали, слезы закапали на деревянный пол.

— Я выдохся. Я больше не могу этого переносить, я больше не вынесу.

Эндрю сидел молча, тишину нарушало только тиканье часов и всхлипывания Джона. Полковник ощутил свою вину перед Джоном. Он был прав, Эндрю использовал его, беря от него все, что можно, как использовал многих, чтобы выиграть время, залатать дыры в обороне, создать профессиональную армию из случайных людей. В некотором смысле Эндрю завидовал Джону. Тот в конце концов дал волю своим чувствам. Эндрю и сам был близок к этому в то утро, когда узнал о гибели Ганса. В тот раз его спас Калин, удержав от погружения в бездонную глубину отчаяния. Кэтлин день за днем, целую неделю поддерживала в нем силы. И наконец он справился с этим. Но работа Джона теперь практически закончена, и он имеет право вздохнуть свободно.

— Мне стыдно, я так виноват. Если бы только отыскать револьвер, — тихо заговорил Джон, подняв залитое слезами лицо. — Знаешь, я не могу отыскать револьвер. Я хочу разом покончить со всем этим, но не могу его найти. Лучше бы я умер.

Эндрю подошел к Джону и присел перед ним на корточки.

— Прекрати. Никогда не вини себя. Никогда. Ты сделал больше, чем можно было требовать от кого бы то ни было.

— А ты? — прошептал Джон. Эндрю попытался улыбнуться.

— Я так же вымотался, как и ты, — мягко произнес он.

Джон снова опустил голову и задрожал всем телом.

Эндрю поднялся, выскользнул из кабинета через боковую дверь, мгновение спустя вернулся и присел на край стола. Джон все еще тихо плакал. Дверь за его спиной распахнулась, в кабинете появился Эмил. Он молча переводил взгляд с Эндрю на Джона и обратно.