Значит, Ваймен отдал Хардкаслу фотографии прямо в ресторане, и тот порвал их на мелкие клочки. Вот почему этих снимков не оказалось в Каслвью.

Но флешку Хардкасл забрал с собой. А на раздельном счете наверняка настоял Ваймен — не хотел, наверное, чтобы кто-то подумал, будто он угощал Марка обедом. Пусть даже и в таком недорогом ресторане. Выходит, Ваймен все ему наплел. Бэнксу, прямо скажем, не верилось, что, насмотревшись на фотографии, Марк потом присоединился к Ваймену в кинотеатре. Скорее уж пошел заливать горе. Переночевал в Блумсбери. Тогда и прикончил бутылку виски. А наутро уехал домой и до самого возвращения Сильберта из Амстердама беспробудно пил.

Бэнкс еще раз обдумал свой последний разговор с Энни. А ведь она, скорее всего, права. Это Хардкасла наметили в жертвы, а не Сильберта. И спецслужбы тут — ни с какого боку.

И еще Бэнкс осознал, что ему очень уж хотелось, чтобы верной оказалась его версия. Видимо, так взбудоражили душу хитроумные проделки спецслужб, действующих с ведома — или без оного — властей. Наверное, перебрал с книжками про шпионов. Ну да, начитался Дэвида Моррелла, его «Шпиона, который явился на Рождество» и «Досье „Икпресс“» Лена Дейтона. Насмотрелся сериалов «Громилы», «Призраки». И прочих фильмов. Разумеется, и Джеймс Бонд не был забыт на этом интеллектуальном пиршестве. Только реальность оказалась весьма далека от книжек. Кто бы сомневался.

И все-таки… вокруг постоянно клубились разнообразные слухи. Шпионы действительно выступали в роли ликвидаторов, действительно вели подрывную деятельность и свергали чужие правительства, и это не только ЦРУ в Южной Америке. Шпионы убивали вражеских агентов и гибли сами. Когда Бэнкс рос, имена Филби, Маклина и Берджеса[9]были у всех на слуху. А вспомнить хотя бы скандал с Профьюмо и Ивановым, военно-морским атташе советского посольства. Вот тогда ветер холодной войны задул в полную силу, несмотря даже на участие в скандале приятных глазу Кристин Килер[10]и ее коллеги Мэнди Райс Дэвис. А потом, спустя пятнадцать лет, был заколот отравленным зонтиком болгарский диссидент, и уж совсем недавно Литвиненко, смертельно отравленный радиоактивным изотопом, след которого тянулся чуть ли не по всему Лондону.

Нет, все-таки этот загадочный, подпольный мир существовал. И с недавних пор его агенты узнали про существование Бэнкса, его запеленговал их радар.

Вот такая сложилась ситуация. Они могут вычислить ваше местонахождение в любой момент, а вам их никогда не найти. Вряд ли Бэнксу улыбнется удача, если он отправится в Темз-хаус[11]или на Воксхолл-Кросс[12]и будет спрашивать, не тут ли у них подвизается мистер Броун. Впрочем, есть один человек, с которым можно все это обсудить.

Суперинтендант Ричард Берджесс по прозвищу Грязный Дик уже давно работал в самых элитных частях антитеррористических подразделений. Он шутил, что даже сокращенные названия мест его службы до того секретны, что любого, кто их просто услышит, тут же убьют.

Берджесс — старый хитрюга, но их с Бэнксом связывала долгая дружба. Возможно, у него есть нужные Бэнксу сведения или хотя бы подбросит пару-тройку мыслишек.

В общем, позвонить ему будет нелишне.

Допив вино, Бэнкс не стал доедать последний кусочек пиццы. Он давно приметил на другой стороне улицы парочку, которая уже в шестой раз проходила мимо «Зиззи». Но даже на Шарлотт-стрит никому не приходится тратить целый час, чтобы найти свободный столик. Как там говорится? Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят.

Подозвав официантку, Бэнкс потянулся за кошельком.

— Выпьете со мной, инспектор Кэббот? — спросила Жервез, поставив свою пинту пива на стол Энни.

Энни мельком глянула на часы. Одна минута седьмого.

— Вы уже не на службе, это раз. И вам предлагает выпить не кто-нибудь, а старший по званию офицер. Это два.

— Хорошо. Спасибо, мэм, — сказала Энни. — Мне пинту «Черной овцы», пожалуйста.

— Отличный выбор, — оценила Жервез. — И прекратите звать меня «мэм». Мы с вами просто коллеги, которые решили выпить после работы.

Эта фраза показалась Энни куда более грозной, чем хотелось бы Жервез, хоть она пока не знала, что за ней последует. Энни так пока еще не поняла, что за человек Жервез. Хитрая, в этом никаких сомнений. Но в остальном… То Жервез держится накоротке, словно лучшая подруга, то внезапно строит из себя строгую начальницу. Однако только Энни окончательно решала, что Жервез — типичная карьеристка, со студенческих лет нацелившаяся на высокие посты, как та вдруг выдавала какую-нибудь пикантную байку из своего прошлого или вела себя как безрассудная школьница.

Разумнее всего было просто не высовываться, пусть руководит. А то ведь никогда не угадаешь, что она выкинет в следующую секунду Непредсказуемая дама. Некоторых женщин непредсказуемость даже красит, но не тех, кто служит в полиции суперинтендантом. Иногда Энни, выходя в коридор после разговора с Жервез, далеко не всегда могла точно сказать, на чем они в итоге остановились. И не очень понимала, что ей делать дальше.

Жервез принесла пинту «Черной овцы» и уселась напротив Энни. Чокнувшись с Энни, окинула взглядом маленький зал с темными дубовыми панелями.

— А тут мило, — отметила она. — В «Гербе королевы» в это время всегда такая толпа, просто ужас. Неудивительно, что вы сюда зачастили.

— Да, м… Да, — вовремя остановилась Энни. Они ведь просто коллеги, решившие смочить горло после работы. Значит, так тому и быть. Игра в прятки проиграна. Жервез узнала про «Лошадь и гончих». А жаль. Энни тут очень нравилось. Да и пиво здесь отличное. Даже апельсиновый сок в банках и тот вкусный.

— Вы ведь сейчас с инспектором Бэнксом разговаривали?

— Я… э-э-э… да, — призналась Энни.

— Ну и как он? Хорошо ему отдыхается?

— Говорит, неплохо.

— Не знаете, где он сейчас?

— Кажется, в Лондоне.

— До сих пор? Что, до Девона и Корнуэлла он так и не доехал?

— Видимо, нет.

— А мобильник он взял?

Энни пожала плечами.

— Я вот никак не могу до него дозвониться. Странно, да?