chitay-knigi.com » Научная фантастика » С ключом на шее - Карина Сергеевна Шаинян

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 120
Перейти на страницу:
холодного ветра, духов и молочной каши. Нигдеев закуривает, тщательно следя, чтобы огонек не дрогнул в руке. Бросает спичку в пепельницу и возвращается в коридор, зажав сигарету в зубах. Юрка все бормочет про сало, вжимаясь в угол, чтобы освободить место дамам.

– Отстань от жены, я сам приготовлю, – говорит Нигдеев. – Дичь женских рук не терпит.

Светлана беззвучно хмыкает, снимая с Лизки курточку. Будто невзначай пробегает напряженным взглядом по обуви на придверном коврике, курткам на вешалке. Устремляет взгляд за тумбочку, туда, где удобно поставить чемодан или сумку. Лампочка в коридоре тусклая, а лицо Светланы почти неподвижно, но Нигдеев все же видит облегчение: еще не сегодня. Светлана присаживается на корточки, чтобы снять с Лизки сапожки. Юрка нависает над ними, переминаясь с ноги на ногу.

– Па-а! – требовательно вопит Лизка, и Нигдеев с улыбкой наклоняется, упирается руками в колени. Маленькие пальчики вцепляются в бороду, и он смеется.

– Тем более вас же теперь четверо будет, – говорит Юрка. – Лишний кусок мяса всегда пригодится.

– Пардон, – отвечает Нигдеев, твердым быстрым шагом устремляется в сортир и, едва успев захлопнуть дверь, падает на колени перед унитазом.

– Медвежатинки, – проговорил Нигдеев онемевшими, будто замороженными губами. – Медвежатинки тебе…

Отвыкшее от движений лицо пошло складками, сморщилось от усилия, и Нигдеев с ужасом и отвращением понял, что Юрка сейчас подмигнет. Волна напряжения неумолимо поползла по щекам, правый глаз пришел в движение. Нигдеев смотрел как завороженный. Краем глаза он увидел, как вспыхнул экран мобильника; моргнул, сумел наконец отвести глаза. Телефон заелозил по столу, зажужжал, и Нигдеев схватил его торопливо и жадно, как спасательный круг. Увидел, как обмякает, уходит за свою вялую маску Юрка. Энергично рыкнул: «Слушаю!»

– Алексей Суропин беспокоит, – вальяжно откликнулись в трубке, и Нигдеев крепче сжал мобильник. Закатил глаза, одними губами произнес: «Пионер!» – и Юрка ухмыльнулся в ответ весело и насмешливо, почти как раньше. А Пионер продолжал: – Вот, нагрянул к вам на недельку, обзваниваю старых знакомых. Ну, как дела?

– Помаленьку, – осторожно ответил Нигдеев. – Как тебя занесло? По делам? Или соскучился?

– Разве что по рыбалке. – Пионер довольно хохотнул, и Нигдеев, не стерпев, скрипнул зубами. – Кстати, не одолжишь спиннинг? А то я думал – ни минутки свободной не будет, а тут целый день образовался… Съездили бы в воскресенье на Лагури, как раньше, а? Или ты занят будешь?

– Да не то чтобы… – неуверенно ответил Нигдеев.

– Да я понимаю, – говорил тем временем Пионер. – К тебе же дочка в кои веки приехала, да? Говорят, ты на радостях даже на конференцию плюнул. А может, с собой ее прихватим? Она у тебя вроде девица боевая.

– Да что Лизке в нашей дыре делать, – засмеялся Нигдеев. – Она с матерью в Испании отдыхает.

Ответом ему была крошечная растерянная пауза. Сбой в ровном разговоре ни о чем. Твердый кирпичик тишины и как трещина в нем – хруст позвонков Юрки, который настороженно выпрямился на стуле и повернул голову, наставляя поросшее седым волосом ухо на телефон.

– Лиза – это твоя младшая? – осторожно уточнил Пионер. – А…

– Слушай, у меня суп убегает, – буркнул Нигдеев. – Ты спиннинг лучше в «Романтике» новый купи. А свой я тебе не дам, еще опять сломаешь.

Он сердито ткнул на отбой и швырнул телефон на стол. Юрка выжидающе посмотрел на него, и Нигдеев пожал плечами:

– Лизка в Барселону поехала… С чего он взял вообще?

…Когда автобус выезжает из зеленого пластикового ангара, заменяющего городу О. аэропорт, Лизка прижимается к окну, и ее носик расплющивается в розовую кнопку. Нигдеев смеется и машет рукой, и Лизка машет в ответ. Он смотрит, как бабушка оттягивает ее от мутного стекла. Узкие губы тещи шевелятся; она вытаскивает большой клетчатый платок, плюет на него и трет Лизкино лицо. Автобус разворачивается и пылит по бетонной дороге туда, где черноту стлаников разрезает желтый прямоугольник взлетно-посадочной полосы. День на редкость ясный, так что, прищурившись, можно разглядеть белую тушку самолета и темные кресты винтов. Нигдеев машет в последний раз и идет к припаркованной на пустынной площади машине, радуясь, что второе лето подряд удается отправить дочку на материк – хоть фруктов поест, – и немного печалясь, что увидит теперь Лизку только в сентябре.

Первое, что замечает Нигдеев, вернувшись домой, – упоительный запах чеснока, лука, жареного мяса. Его тут же накрывает волной вины: вспоминается вчерашний разговор об импортной курице, которую дают в универмаге на Ленина, курице, чья замечательно пухлая тушка затянута в красно-синий целлофан, а потроха собраны в отдельный пакетик и с садисткой аккуратностью вложены в опустошенное, выскобленное нутро. Нигдеев обещал, что раз уж все равно берет отгул отвезти Лизку с бабкой в аэропорт, – то на работу может и не возвращаться, а вместо этого заедет в магазин. Разговор этот, конечно, начисто вылетел из головы, и теперь Нигдеев сидит в коридоре на детской скамеечке, задрав колени к ушам, придавленный стыдом и обидой: похоже, Светлана заранее знала, что про обещание он забудет, и сама отправилась по магазинам, – когда только успела…

Нигдеев, принюхиваясь, нарочито возится со шнурками. Что-то тревожит его настолько, что нет сил снять наконец ботинки и пойти на кухню. Из-за закрытой двери доносятся удары, бряканье и шипение. Комки фарша смачно шлепают о сковородку: Светлана в ярости швыряет их, разбрызгивая раскаленный смалец. Звуки предвещают скандал, но проходят мимо сознания; Нигдеев снова и снова тянет носом, и аромат еды, поначалу такой вкусный и заманчивый, беспокоит его все больше. Мясо, похоже, старое, промороженное в камень. Оно пахнет как пропитанный кровью сугроб, который вот-вот растает, обнажив то, что было скрыто под ним много месяцев назад.

Нигдеев вдруг понимает, что именно жарит Светлана, и, давясь, опускает голову между коленей. Морозно-затхлая вонь морозилки забивается в ноздри. Это мясо пролежало в холодильнике почти три года, усыхая и покрываясь толстой коркой грязного инея. Это мясо потеряло все соки и стало черным и твердым, как застывший под зимним ветром торф. Нигдеев с отчаянной гримасой бьет себя по лбу кулаком. Сколько раз он хотел тайком выкинуть проклятый пакет, да рука не поднималась отправить на помойку отличный кусок мякоти.

В конце концов он берет себя в руки и тащится на кухню. Разобранная мясорубка громоздится в раковине. Ее тусклые запчасти, покрытые темными волокнами и желтоватыми жилами, похожи на осколки снаряда, угодившего в окоп. Светлана нависает на плитой, вооруженная двумя вилками; ее руки по самые запястья испачканы подсыхающим фаршем. Нигдеева она не замечает. Давя отвращение, он подходит поближе и целует жену в шею, в краешек туго утянутых

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 120
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности