Ладно, пусть пройдет еще немного времени. Сейчас мне слишком больно даже думать об этом.

Хасем, который раньше относился к дельтапланам скорее, как к игрушке, занимался теперь почти ежедневно.

– Царица, я не смогу требовать от солдат, чтобы они не боялись, если не сумею взлететь сам.

Кроме того, мастерскую по производству расширили – машин требовалось больше. Хасем решил, что соберет сотню или  даже две, воинов и отучит кочевников нападать на приграничные села.

Но я попросила его попробовать сперва решить дело миром.

– Не нападай сразу, Хасем. Найди с воздуха два-три самых больших племени, попробуй договорится об охране границ и торговле. Мы сможем продавать им муку и ковры. Возможно, они найдут, что предложить нам взамен.  Если нет – предложи им за службу – учебу. У них есть верблюды, есть шерсть. Мы возьмем их женщин, которых они выберут сами. Могут даже приставить к ним охрану. Мы будем учить женщин делать ковры и плести циновки. Мы будем учить их лекарей медицине. Постарайся понять, нам самим это будет значительно выгоднее, чем война. Обязательно возьми с собой на переговоры Одета – он знатный спорщик и умеет находить неожиданные доводы. Возьми и Хремета – он мудр и сможет дать дельный совет. Не дави на них, не показывай силу. Постарайся именно договориться, а не принудить их.

Дни я старалась проводить как можно спокойнее. Не убивалась больше на работе, посидев час-полтора – шла гулять в сопровождении Амины и Хати. Как-то внезапно я поняла, что Египет многие столетия, возможно – даже тысячелетия жил без моих прекрасных законов. И еще год или два не так и важны. Это просто песчинка на весах вечности. Так что торопится я перестала – когда сделаю, тогда и сделаю.

Живот уже несколько округлился и проснулась я когда уже светало от странного ощущения. Прижала руку к натянутой коже – малыш толкался! Почему-то у меня на глазах навернулись слезу – так это было замечательно! Это уже не абстрактные клеточки, которые поспешно делятся, в связи с требовательной внутренней программой. Это уже маленькое существо, со своим сердечком. Мой малыш!

Анубис возник в комнате так же, как и всегда – миг назад не было и вот – стоит. Баська как-то слишком уж привычно подошла и потерлась об его ноги. И так же привычно он наклонился и почесал ей за ухом, вызвав низкий равномерный гул и, пожалуй, каплю моей ревности…

Чего это она к нему так ластится?!

Он посмотрел на меня очень внимательно и спросил:

– Ты плачешь? Что тебя огорчает?

– Он толкается…

– Он и должен толкаться!

– Я знаю. Только…  Понимаешь, ты можешь убить человека за долю секунды. Но можешь ли ты подарить жизнь?

– Я подарил тебе эту жизнь!

Я фыркнула. Ну, конечно! Тоже мне – даритель жизни! Пять минут удовольствия – и любой самодовольный мужик чувствует себя богом!

– Ты всего лишь зародил ее, эту жизнь. И даже не в одиночестве. Биоматериала там поровну.

Слово биоматериал я произнесла на русском. Но, на удивление, он меня прекрасно понял.

– Тогда что, по-твоему, значит – дать жизнь?

– Выносить и родить. Воспитать, научить всему, что знаю сама. Вложить в ребенка лучшее, что есть во мне.

– Ты уверена, что хочешь этого? Что справишься?

Хороший вопрос, что уж там…

– Никто не может быть уверен, даже – ты. Но я буду любить малыша. Я уже люблю его.

– Это то, что я никогда не мог понять. Как можно любить бессмысленный кусок плоти?! Конечно, благодаря этой странной привязанности ваш род не вымер…

– А твой род? Растет ли он? Старается ли найти новые земли и узнать больше о мире?

– Мы знаем о мирах все. Все, что считаем нужным.

Он протянул мне очередной амборос и я привычно вгрызлась в пресноватую хрусткую мякоть.

– Мне придется приходить к тебе чаще. Теперь тебе нужен плод каждый день. Сын растет и его потребности становятся больше.

– Почему ты так уверен, что будет сын? Я буду рада и сыну, и дочери, мне нет разницы, кто родится.

– Никто не может знать точно, но…

– Что – но? У тебя же уже есть дети?  Кто они?

– Живых – нет.

– Что значит – живых нет?! Они погибли?!

– Они не родились. Их матери были слабы и не смогли доносить плод.

– Ты оставлял свое семы в женщине, зная, что она умрет?!

– Но они же – просто люди, бессмысленная биомасса, которая…

– Заткнись и убирайся! Я не хочу тебя видеть!

– Смертная!

У него началась трансформация и голос странно вибрировал…

– Убирайся! Я не желаю тебя видеть!

Может быть, виноваты гормоны, но я уткнулась лицом в подушку и разревелась…

Я вовсе не была так уж спокойна за ребенка, как старалась себе внушить. Я не хотела, чтобы он, чувствуя свою силу, относился к людям как к биомассе. Я совершенно запуталась в отношениях с этим существом.

С этого дня утром стали появляться два, иногда три плода. Я послушно съедала их, а Баська приноровилась каждый раз облизывать мне пальцы – чем-то эти хрустяшки привлекли ее внимание. Я же помню, что первое время она просто нюхала их, совершенно не пытаясь попробовать. Надеюсь, что для недавно родившей кошки они безопасны.

Шел восьмой месяц беременности и последнее время я чувствовала себя не слишком хорошо. Появился страх, что однажды я не найду плоды на столе…

Мелькали гадостные мысли о том, что, возможно, это – некая наркотическая зависимость. Ведь даже если верить его словам во всем, то ему нужен здоровый ребенок, а вовсе не выжившая после родов мать…

Утром я съела три амброса, но к обеду почувствовала озноб, который, через не слишком длительное время сменился жаром. Амина вызвала Барути, но тот, просто покачал головой, глядя на меня и приказал позвать Сехмета и Хасема.

– Я не могу помочь царице… Ей нужно больше этих странных плодов, а я умею только сделать травяной отвар для согрева тела. Но он не поможет. Нужно что-то делать, я не всемогущ! Царице нужен свободный доступ к этим фруктам.

– Дотерпи до ночи, царица. Я постараюсь решить эту проблему – слова Хасема меня удивили. – А ты, лекарь, дай ей на ночь немного сонного зелья.

– Нет. Ничего такого я пить не буду – это может повредить ребенку. Я потерплю… – голос мой звучал хрипло, мне очень не нравилось то, что последние пару месяцев отец ребенка не появлялся передо мной. Он, как будто специально выжидал, пока я усну так крепко, что ничего не услышу. Несколько раз я пыталась дождаться его – но ни разу не получилось. Возможно, он просто не считал нужным видеться.

С вечера Хасем отправил из комнаты служанок и остался ухаживать за мной сам. Меня то знобило, и тогда он накидывал теплое покрывало, то кидало в жар, и тогда он клал мне на лоб прохладную влажную тряпку и протирал руки и шею, смывая выступивший пот и охлаждая тело. Я поняла, что он хочет поговорить с Анубисом, но не представляла, чем кончится разговор. Уснула я сильно за полночь, а вот проснулась в совершенно необычном месте.