— Выход там.

— Гильдия Убийц оказала тебе услугу, Хидео Мори; не забывай об этом. Пошли, Григорий… и ты тоже.

И, как будто никакого разговора вовсе не было, трое силуэтов зашагали дальше, чтобы через пару секунд исчезнуть за поворотом. Мори, продолжая материться, но уже гораздо тише, зашагал в указанном направлении; я слегка хлопнул Голицына за плечо.

— Пошли. Хочу перехватить его на выходе, снаружи.

Тот кивнул, и мы, не тратя зря времени, направились в обратный путь; идти было не слишком долго, и мы легко обогнали Мори. Выбравшись наружу, Голицын хотел было закрыть люк, но я остановил его.

— Пусть будет открытым, — махнул я рукой. — Иначе он будет искать выход ещё неделю. Посидим пока тут, подождём; надеюсь, даже такой тупень, как он, не заблудится, имея ориентиры в виде прямого коридора и просвета в темноте.

…что ж, так и вышло. Мори показался на ступеньках ещё минут через десять — ведь в грязи и паутине, злой и красный. В руках он вертел обычный карандаш, длинный и остро заточенный; Мори продолжал что-то бормотать на японском, но единственным понятным мне словом было «Йошида».

А затем Хидео Мори поднял глаза.

— Привет, — бодро улыбнулся ему я. — Давно не виделись.

— В… вы?!

Над вечерним кладбищем повисла страшная пауза; казалось, даже комары перестали зудеть. Японец, ощутимо поубавив в косоглазии, ошалело переводил взгляд с меня на Голицына и обратно.

— Как… как вы… за такое время… — затем снова последовало что-то на японском.

— Видишь ли, — заметил я, привставая с замшелого надгробия, — там, внизу, ты слегка отстал от последних новостей. А они для тебя не слишком радостные. Твои бордели, нарколаборатории, лапшичные — всё разгромлено к чертям собачьим.

— И заметь, — добавил осмелевший Голицын, смотрящий на японца с заметной неприязнью, — это сделали даже не мы.

— Угу, — подтвердил я.

— Что?!!

Японец сжал свой карандаш так, что пальцы побелели; теперь он смотрел только на меня, игнорируя Голицына.

— …на всё плевать, — тихо проговорил он, хмуря брови. — Что бы там ни случилось, с этим я разберусь потом. Сейчас куда важнее ты, Йошида Распутин.

Он махнул рукой.

— А ты, толстяк, убирайся прочь, или тоже попадёшь под раздачу. Ты мне не нужен.

— Я не брошу Великого Мастера! — вспылил Голицын, но я хмыкнул.

— Тише, тише. Я и сам справлюсь.

Медленным, плавным, даже изящным движением я вытащил из внутреннего кармана маленькую чайную ложечку, чуть вибрирующую в руках.

…мы встали друг напротив друга; взгляды столкнулись в воздухе. Японец был напряжён, как струна, я — напротив, чуть расслаблен.

Он сжимал в руке карандаш — так, будто готов был вот-вот начать что-то рисовать прямо в воздухе.

Я вертел чайную ложечку, играя ей в пальцах.

Кажется, здесь уместно звучала бы музыка Эннио Морриконе.

Ну, знаете, эта.

Туруру!..

Уа, уа, уа.

Глава 12

Некоторое время назад.

Наверное, трудно доверять кому-то. Особенно когда последний, кому ты доверился, заманил тебя в подвал и пинком спустил с лестницы в тёмное, холодное, пустынное подземелье, затянутое паутиной и длящееся почти бесконечно.

Тем не менее, Виталий и Григорий, на взгляд Вэйли Лактариус, всё же доверия заслуживали. Не целиком, не полностью — кое-что из сказанного ими явно стоило проверить несколько раз — но всё же в достаточной степени, чтобы не ждать от них удара в спину или яда в тарелке.

Тем более, она действительно здорово проголодалась, чего уж говорить. Разумеется, как и все представители её расы, при желании она могла бы обходиться без пищи длительное время — недели две-три по местному исчислению. Но это ещё не значило, что она не хотела есть.

И как тут устоять? Да и потом… Как не доверять человеку в таком милом фартуке?

Удивительно, но розовый фартук с вишенкой на карманчике подходил к облику Григория идеально. На его лице не проступило ни улыбки, ни вообще каких-либо читаемых эмоций — как и до того — но, тем не менее, тон был вполне приветливым.

— Омлет с вялеными томатами и розмарином, — объявил он, выкладывая на тарелку перед Вэйли аппетитно пахнущий яичный блинчик. — Чай будет готов чуть позже. С бергамотом или с ромашкой?

Вэйли пожала плечами, берясь за вилку.

— Не особо разбираюсь в этом, — призналась она. — Оба названия звучат одинаково странно, так что пусть будет бергамот. Почему бы и нет?

Виталий и Григорий переглянулись друг с другом — тем характерным переглядом, который Вэйли уже запомнила за эти сутки; тем, что означал, что они вот-вот начнут переговариваться друг с другом.

— Разве «ромашка» или «бергамот» звучит странно, Виталий? — поинтересовался Григорий, поглаживая привычным жестом свои тонкие усики.

— «Ромашка» и «бергамот» звучат обыденно, Григорий, — отозвался Виталий, вновь утыкаясь в небольшой ноутбук и не глядя на собеседника.

— Я… я не в этом смысле! — поторопилась Вэйли, замахав руками, отчего первый кусочек омлета вместо рта улетел куда-то в потолок (Григорий проводил его задумчивым взглядом). — Просто чай пью редко; хотела сказать, что не настолько разбираюсь в их вкусах…

Ей, конечно, стоит быть разборчивей в словах. Устав агента ГРУЗД предписывал не выдавать своего инопланетного происхождения местным жителям — особенно на планетах, чьи обитатели ещё не вышли на контакт с Галактической Империей. И, разумеется, Виталий и Григорий не должны этого понять…

Обильно краснея, Вэйли принялась жевать омлет.

Блин. Блин, блин. Хоть бы они нашли этого Йошиду, как и обещали. Хоть бы, хоть бы.

…вчерашнее падение с лестницы было для Вэйли большим — и слегка болезненным — сюрпризом; ещё большим сюрпризом стал звук закрывающегося люка. Она так и колотила в каменную плиту, не