– Йонте, прошу тебя! – взмолилась Флинн. – Возвращайся во Всемирный экспресс! Давай убежим отсюда, а?

В тени между окнами с витражами зашептались голоса. Словно световые сигналы вспыхнули огни.

И тут наконец её брат вышел вперёд. Когда Йонте снова обнял её, Флинн с облегчением опустила бумеранг. Её уха коснулось его тёплое дыхание – как доказательство, что всё это в нём ещё осталось: радость, прежняя жизнь, девиз «Смелей вперёд, ничего не страшись!».

Но затем он прошептал пять простых слов:

– Держись от меня подальше. Пожалуйста.

Надежда Флинн разлетелась на куски словно разбитый витраж. Ничего не осталось, кроме пустой рамы.

Йонте со всей силы втолкнул сестру назад в шкаф. Флинн споткнулась о деревянный порожек, и её окружил плотный холодный призрачный туман. Флинн почувствовала, что блуждает между дымом и паром, а потом её схватили чьи-то шершавые сильные руки и рывком выдернули из шкафа. Шатаясь, как после катания на американских горках, она вывалилась назад в купе Якуба, прямо посреди Всемирного экспресса.

В купе Якуба было по-прежнему темно и тихо. Мадам Флорет исчезла. Вместо неё перед Флинн стоял Фёдор. По его заострившемуся лицу метались тени страха.

– Боже мой, Флинн! Ты с ума сошла?! – обняв, принялся он распекать её. Он так крепко её сжал, что ей почти нечем было дышать. – Ты оставила «Сокрытые легенды поезда» открытыми, – объяснил он. Я прочёл запись о шкафах-порталах и понял, что ты задумала. – Он покачал головой – то ли восхищаясь, то ли негодуя. Его подбородок коснулся её растрёпанных волос.

– Я видела Йонте, – хрипло сказала Флинн в плечо Фёдора. Плотная шаль, которой она обмотала его плечи, приглушала её слова. – Он в Домусе Делектусе. Он там живёт.

С каждым словом Флинн говорила всё громче. Фёдор, по-прежнему стоя вплотную к ней, не мог её не услышать, несмотря на шаль. Тем не менее он всего лишь тихо сказал:

– К счастью, ты снова дома.

Флинн казалось непостижимым, что Йонте ему настолько безразличен.

– Йонте заперт в Доме теней, – громко и чётко повторила она. – Я его нашла! Мы должны забрать его оттуда, Фёдор! Прямо сейчас!

Фёдор резко выпустил её из объятий и, пройдя мимо неё, с силой захлопнул дверцы шкафа.

Флинн вздрогнула.

– Что ты делаешь?! – крикнула она, пытаясь отодрать руки Фёдора от дверец: если он сломает шкаф-портал, ей больше никогда не увидеть Йонте!

Фёдор резко повернулся к ней.

– У нас нет времени, Флинн, – твёрдо сказал он. Воздух между ними был холодным и твёрдым как металл. – Система отопления не работает. На неё оказал сильное воздействие холод снаружи. Мне её уже не запустить. Это под силу только Кёрли, – удручённо признал он. – Но он сейчас ребёнок и блуждает где-то по поезду. – Сняв с себя шаль, он попытался укутать ею Флинн, но она увернулась. Фёдор поморщился. – Гарабина на крыше пытается отменить обратный ход времени, – прибавил он. – Она говорит, что это наш единственный шанс выжить. Она тоже пришла на склад, выглядела довольно измождённой и дрожала от холода. Похоже, она поняла, что натворила, и хочет исправить свою ошибку.

– Так ей и надо! – Флинн, негодуя, вылетела из купе. – Если ты не хочешь мне помочь, я попрошу Пегс и Касима. – Что есть мочи она помчалась по тёмному коридору, видя перед собой только голубое свечение перчаток с жуками.

Но холод оказался проворнее Флинн. Он расползался по поезду, покрывая окна морозными узорами, а фотографии выпускников – трещинами. Теперь вместо теней по углам шептал мороз, вгрызаясь в деревянные стены словно алчная белая смерть.

Ручки железных дверей обжигали Флинн пальцы. «Фёдор прав, – пронеслось у неё в голове. – Мы все умрём от холода».

Из спальных купе в сумеречный коридор выглядывали павлины. Не обращая внимания на их шёпот, Флинн огромными прыжками неслась вперёд к складскому вагону, где в это время Касим, высунувшись в одно из узких окон, подтянулся на крышу поезда. Даниэль и Вильмау с испуганными лицами, дрожа, скорчились в углу вагона и наблюдали за ним. Их худенькие тела почти полностью спрятались под шалями Пегс и Касима.

Вместо шали Пегс обмотала плечи тонким одеялом. На листе железа рядом с ней потрескивал слабый костёр. Сердце Флинн сжалось: очевидно, Касим поджёг свою тетрадь. И всё же холод распространялся по вагону словно бесконечная зима.

– И что теперь? – спросила Пегс. Несмотря на костёр, губы у неё посинели от холода, а зубы так сильно стучали, что Флинн с трудом её поняла. Прозвучало это как «Чттпр».

– Помоги мне забраться наверх, – недолго думая попросила Флинн и полезла вслед за Касимом. По виду Пегс было понятно, что она сейчас сделала бы всё что угодно – только не выпихивала бы лучших друзей в зимнюю стужу. И всё же она без лишних слов подсадила Флинн в окно и на крышу. Выбора у них не было: им нужно было вернуть во Всемирном экспрессе обычный ход времени. А для этого им пригодилась бы любая помощь.

Когда Флинн почти две недели назад впервые стояла на крыше Всемирного экспресса, над ней широко раскинулось ясное, полное звёзд небо. Теперь же её взгляд до самой высшей точки, откуда на них светили звёзды, взлетел по тяжёлым, как снежные сугробы, нагромождениям облаков.

Именно на эти звёзды и направила телескоп Гарабина. С их помощью она превратила всех взрослых в поезде в детей. И только с помощью этих звёзд, в чём Флинн не сомневалась, можно вернуть всё назад.

– У нас мало времени, – сказал стоявший рядом с Флинн Касим. Он указал на горизонт, где заря разрыхляла мокрую шерсть облаков. – И что Гарабина там копается?! Пришла на склад и расхвасталась, что благодаря своим расчётам сможет всё уладить.

Флинн вслед за Касимом посмотрела в хвост состава, где, стоя на коленях – крошечная точка в белоснежном пейзаже, – склонилась над телескопом Гарабина.

– Эй! – крикнул ей Касим, и его голос разнёсся далеко в тишине ночи. – Эй ты, ханк! Почему бы тебе просто не раздолбать этот дурацкий телескоп?

Гарабина не ответила. Касим выругался.

Две недели назад Флинн спокойно могла идти по блестящему металлу крыши. Теперь же там толстым слоем лежал снег, и ей приходилось прилагать усилия, чтобы не соскользнуть вниз. Вместе с Касимом они с трудом прошли по всем двадцати четырём вагонам до самого хвоста поезда. Дорога казалась бесконечной. У Флинн от холода щипало кожу. Уже через пять вагонов она перестала чувствовать пальцы на ногах.

– Сломай эту хреновину, Гарабина, – повторил Касим, когда они наконец добрались до крыши обзорного вагона.

– Чертовски умная мысль, Йоунс-Касим, – прошипела Гарабина, не отрывая глаз от телескопа. – И что ты предлагаешь потом делать со всеми этими детьми-учителями? Они ведь так и останутся в этом возрасте, если я испорчу телескоп. У меня, например, нет никакого желания видеть плаксу Даниэля. Может, ты жаждешь, Нахтигаль?