Это было прекрасно! Но когда они, задыхаясь, распластались на скомканных, мокрых от пота простынях, между ними установилось что-то новое, и это было еще прекраснее. Это было намного больше, чем каждый из них по отдельности. Они вместе. Они вдвоем. И они любят друг друга.

Люси снова заснула, а Айвэн лежал, неподвижный, как смерть, с открытыми глазами и наблюдал за приходом рассвета. Его терзали противоречивые чувства.

Она любит его?!

Он слышал, как она выдохнула эти слова ему на ухо, но тогда он в них не поверил. Но она-то в них верит, и в этом все дело.

Хотя, собственно, почему бы ему не поверить? В конце-то концов, он сам этого хотел. Он обладает ей, она принадлежит ему. Но любовь…

Женская любовь изменчива. Мать недолго его любила. А бабке это чувство вообще незнакомо. Он сжал зубы. Слова любви не значат ничего. Даже если она сама в них верит.

Он был сердит на всех женщин на свете. Но в данный момент сердце его учащенно билось совсем по другой причине. Для этого у него были куда более веские основания. Он больше не мог отрицать перед самим собой, что он любит Люси.

От одной этой мысли на лбу у него выступала испарина.

Она пошевелилась и потянулась, совсем как кошка, коснулась стопой его ноги, и им овладело отчаяние. Потом Люси замерла, и он понял, что она проснулась и ей неловко оттого, что она проснулась в кровати рядом с ним. А что, если она уже сожалеет о своих словах?

Они лежали не двигаясь. Он притворялся, что спит, а она, судя по всему, мучилась вопросом, что теперь делать. Наконец очень осторожно она начала отодвигаться.

Айвэн был даже этому рад: он не был готов встретиться с ней глазами. Но ему не понравилось, что она хочет ускользнуть незаметно. Когда она начала подниматься с кровати, он схватил ее за руку.

– Ты куда?

Люси резко повернулась, и на ее бледном как мел лице был написан явный испуг. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него. Но что могло ее так напугать?

– Я… я… я сейчас. Мне надо… надо в ванную, – заикаясь, произнесла она.

Она лжет! Айвэн сразу понял это, и в нем что-то оборвалось. Совсем недавно она любила его. И вот, утром, она уже бежит от него. Он смотрел на нее, на ее обнаженное тело с мягкой белоснежной кожей, с высокой грудью, с прелестными рассыпанными по плечам волосами. Желание вновь шевельнулось в нем, но он безжалостно подавил его.

– В ванную?

– Да. Извини, Айвэн, мне надо. Извини…

Он прищурил глаза, не отпуская ее руки.

– Что с тобой?

– Прошу тебя, пусти. Ой!

Она вырвала у него руку и опрометью побежала к двери, но, сообразив, что не одета, остановилась. Широко раскрытыми глазами она осмотрела комнату – и впервые Айвэну стало беспокойно.

– Люси, в чем дело?

Не отвечая, она бросилась к комоду, схватила фарфоровую вазу, и ее тут же стошнило.

Айвэн вскочил и засуетился, не зная, что делать. Ей плохо, а он ничем не может помочь. Она что, перепила вчера? Не похоже. А может, она больна?

Люси еще раз стошнило, и он почувствовал презрение к самому себе за то, что мог на нее сердиться. Надо что-то делать! Но что? Он быстро влез в брюки, схватил халат и накинул ей на плечи.

– Что с тобой, Люси? Я могу тебе помочь?

Она покачала головой.

– Уходи, пожалуйста. Просто уходи…

Она вновь содрогнулась всем телом, и сердце у Айвэна бешено заколотилось. Она была такой беззащитной и бледной, такой слабой и хрупкой! Может, это он был с ней слишком груб?

Не раздумывая больше, он бросился к двери и рванул ее на себя.

– На помощь! Эй, кто-нибудь, помогите!

К тому времени, когда две служанки и дворецкий добежали до спальни, Люси все еще стояла посреди комнаты, не выпуская из рук вазу.

– Умоляю, Айвэн, уходи… Оставь меня… Все будет в порядке. В порядке…

– Милорд, в чем дело? – спросил Симмс.

– Миледи, вам плохо? – озабоченно поинтересовалась служанка.

– Боже! – воскликнула вторая. – Уж не ждет ли она?..

Она говорила тихо, но Айвэн все слышал. Люси тоже. Он это понял по тому, как она напряглась, и похолодел.

Ждет? Ждет ребенка?

Айвэну показалось, что его ударили в солнечное сплетение. Сильно ударили. Нет, она не может ждать ребенка! Не так быстро!

Но когда она подняла широко раскрытые, полные слез и ужаса глаза, он понял, что это правда. Она ждет ребенка. Его ребенка.

Он продолжал стоять рядом с ней и был слишком поражен, чтобы думать о чем-то. Служанки суетились вокруг Люси. Та, что постарше, деликатно оттеснила графа.

– Мы ей поможем, милорд. Сейчас все будет в порядке. Вам лучше уйти. Мы о ней позаботимся. Не беспокойтесь.

Айвэн подчинился. То, что Люси плохо, – уже плохо. Но Люси плохо оттого, что она ждет ребенка! Это просто не укладывается у него в голове. Он подхватил рубашку и ботинки и побрел к двери. Но прежде, чем выйти, он услышал слова Симмса:

– Вот графиня-то будет довольна!..

Графиня… Старая ведьма, которая заправляет его жизнью, как ей заблагорассудится. Она будет рада, черт бы ее побрал. Она к этому и стремилась. Именно для этого она и ввела Люси в его жизнь.

В коридоре Айвэн обулся и отправился на конюшню. Пока удивленный конюх седлал лошадь, он натянул рубашку и заправил ее в брюки. Она добилась всего, к чему стремилась. Он стал графом Уэсткоттом, он женился на женщине, которую она сама для него нашла, он оплодотворил здоровое тело своей жены…

– Чертова старуха!

Айвэн вскочил в седло, не обращая внимания на пораженного конюха. Он был не в силах больше находиться в затхлой атмосфере дома Уэсткоттов – в своем собственном доме, который никогда не станет для него родным. Галопом проскакав по улицам, он выехал за город и дал коню полную волю.

Люси сидела возле окна спальни, глядя в никуда. «Надо было сказать ему раньше!» – ругала себя она. Она же знала, что ее будет тошнить. Ведь такое с ней случается теперь каждое утро. Почему же она решила, что ей удастся скрыть от него беременность? Как она могла поступить так необдуманно?

«Если бы он не пропал на целых два месяца, – оправдывала себя она, – я бы все ему сказала». Но ведь она еще вчера вечером могла все ему сказать. Она и собиралась. Но когда он поднялся в спальню, у нее просто не осталось времени…

Зато теперь он знает все. А поскольку его нет вот уже почти четыре часа, можно предположить, что ему это вовсе не понравилось…

Эгоист проклятый! Он что, считает, что она в восторге?