Марина долгое время сидела молча, подперши подбородок руками, уставившись в мою грудь. Лицо у нее было хмурым. Наконец Леева посмотрела в мои глаза.

— Ты хочешь заявить в милицию? — Голос у нее был глухой, безжизненный, словно потусторонний.

— Конечно. Неужели ты думаешь, что мы вместо тебя в тюрьму сядем?

Марина как-то сразу изменилась, усохла, выгорела, поблекла.

— Но кто вам поверит? — выдавила она. — У вас же нет никаких доказательств.

— А собирать доказательства не наше дело, — заявил я, внутренне довольный тем, что Марина, хотя и косвенно, но признает свою вину. — Достаточно того, что мы вычислили преступника. Дальше пускай тобой занимается милиция. Остались же где-то отпечатки твоих рук. Наверняка существуют методы обнаружения в крови у трупов наличия снотворного. Может быть, есть даже способ по химическому составу определить, какой именно ликер пил Чак незадолго до смерти. Есть, в конце концов, опытные следователи. Они возьмут тебя в оборот, проведут ряд допросов, очных ставок, опознаний, и в итоге — как это принято у ментов говорить — под давлением улик ты во всем сознаешься, да еще отдашь прикарманенные тобой деньги.

У Леевой, по-моему, была склонность к мазохизму, ибо от давления, какое я на нее оказывал, Марина, мне кажется, втайне испытывала удовольствие. Во всяком случае, кивнула она с каким-то мрачным удовлетворением и сказала:

— Ясно!

Потом с озабоченным выражением лица полезла в ящик. Мы с Элкой сидели и тупо смотрели на то, как Марина не спеша достает что-то из ящика. Наконец в руках ее появился небольшой пистолет неизвестной мне конструкции с глушителем на конце ствола. Глаза у нас с Элкой увеличились в два раза. Леева резко вместе со стулом отодвинулась к стене и, выставив перед собой руки, нацелила оружие мне в грудь.

— Сидите тихо, вы, оба! — сказала она загробным голосом и шевельнула стволом пистолета в сторону Элки.

Нас с Ягодкиной точно парализовало. Чего-чего, а уж такого оборота мы не предвидели. Плохо слушающимся языком я сказал:

— Не дури, Марина. Неужели ты хочешь убить нас прямо здесь? В кафе полно народу. В твоем кабинете нас видела официантка. Тебя же сразу арестуют. На что ты надеешься?

Леева сильнее сжала в руках пистолет. На лице ее появилась горькая усмешка.

— Двумя трупами больше, двумя меньше, разницы уже нет. Но все же я попробую выкрутиться. Скажу, что вы вымогатели, с оружием в руках требовали у меня какие-то деньги, и мне лишь по счастливой случайности удалось завладеть пистолетом и пристрелить вас обоих. Баллистическая экспертиза покажет, что из этого пистолета стреляли в инкассаторов, в квартире Чака полно Элкиных отпечатков, а в доме, где я пристрелила Арго, — твоих, Игорь. Милиционеры решат, что это вы ограбили обменник, а потом убили своих сообщников. В общем, надеяться мне еще есть на что.

Все сказанное Леевой казалось чудовищным. Мы во все глаза смотрели на Марину. Она медленно взвела курок. Сейчас передо мной сидел совсем другой человек, которого я не знал: не обаятельная болтушка, а злая жестокая ведьма. Но все же я сделал последнюю попытку образумить молодую женщину.

— Успокойся, Марина, — я очень старался говорить так, чтобы мой голос не дрожал. — Не бери еще один грех на душу. Неужели ты можешь хладнокровно пристрелить двух ни в чем не повинных людей? Ведь Элка — дочь твоей лучшей подруги!

— Да плевать мне на Элку и всех подруг, вместе взятых, — хрипло сказала Леева, — когда дело касается полумиллиона баксов. А грех на твоей душе останется. Это ты все испортил! — в глазах Марины полыхнуло пламя ненависти. — Если бы ты не влез со своим дурацким расследованием, у меня не возникло бы никаких проблем, и в итоге не пришлось бы убивать ни Арго, ни Элку, ни тебя. Кто тебя просил совать нос в мои дела? Докопался? Радуйся! Теперь получишь пулю в лоб. Ты очень прозорливый человек и восстановил ход событий верно, но в одном ты все же ошибся: стрелок я превосходный. Я когда-то занималась стрельбой из спортивного оружия и даже участвовала в городских соревнованиях по стрельбе. А не попала я в Элку совсем по другой причине. Темно было, да и руки, пока за углом дачи на холоде стояла, закоченели. А здесь не промахнусь.

Элка сидела ни живая ни мертвая от страха. Краем глаза я видел выражение ужаса, застывшее на ее бледном, без кровинки, лице. Сам я испытывал состояние, близкое к обмороку. Ствол пистолета, нацеленный мне в сердце, плыл у меня перед глазами и раздваивался, будто я был в стельку пьян и видел все происходящее со мной как в тумане. Указательный палец Марины дрогнул. Она плавно, со знанием дела стала выжимать холостой ход спускового крючка. Однако за сотую долю секунды до выстрела я собрал воедино всю свою волю, преодолел состояние оцепенения и дернулся вправо. Прогремел выстрел — в мое левое плечо будто врезалась раскаленная ракета. В голове помутилось, и я вместе со стулом опрокинулся на спину. Леева, наверное, добила бы меня, как Арго, контрольным выстрелом в голову, а потом пристрелила бы и Элку, но в следующее мгновение произошло невероятное. Молча сидевшая Ягодкина вдруг с громким криком схватила со стола бутылку коньяка и запустила ее в голову Леевой. Звук по черепу был такой, будто обухом топора ударили по сухому пню.

— А-а! — еще громче заорала Элка, бросилась через стол и, схватив обеими руками руку Марины, пригнула ее книзу.

Попавшая молодой женщине в лоб бутылка рассекла кожу. Кровь струилась из раны, заливала Марине глаза, однако она, рыча, яростно сопротивлялась, пытаясь высвободить руку. Тщетно. Прогремели еще два выстрела. Обе пули попали в пол. Обезумевшая от испуга Элка, не выпуская руку Леевой, в которой та держала пистолет, перелезла через стол и всей тяжестью тела навалилась на своего врага. Кресло под Мариной оказалось неустойчивым, оно качнулось, и обе женщины с криком повалились на пол. Борьба продолжилась в лежачем положении. Ствол пистолета, развернутый в мою сторону, ходил под столом то вправо, то влево, то вверх, то вниз. В зависимости от его направления я, извиваясь, откатывался то в одну, то в другую сторону. Я, по-моему, уже говорил, что в разборки женщин лучше не ввязываться — убьют! Я и не ввязывался. Шучу, конечно. Просто был не в состоянии помочь Элке. Кровь хлестала из моего плеча так, что впору было таз подставлять. Хотя я зажимал рукой рану, силясь остановить кровотечение, мне это удавалось с трудом. Я чувствовал, что силы оставляют меня, и я вот-вот потеряю сознание. А бой на полу по ту сторону стола продолжался. Страх за свою жизнь удесятерял силы Элки. Дралась она, как львица. Наконец девушке удалось изловчиться, и она вцепилась зубами в запястье Леевой. Завыв, Марина несколько раз ударила свободной рукой Ягодкину по голове, но та не выпускала добычу из зубов. Еще один удар по бедной Элкиной голове, но уже значительно слабее предыдущего, — и Марина, сдавшись, разжала пальцы. Пистолет со стуком упал на пол. Ягодкина тут же откинула его ногой в сторону. Я свободно вздохнул: теперь наши с Элкой жизни были вне опасности.

В коридоре раздался топот. Привлеченные выстрелами и криками к кабинету бежали люди. Дверь резко распахнулась, на пороге возникли две официантки, бармен, а за ними торчало еще несколько голов. Разыгравшаяся в кабинете директора трагедия ошеломила прибывшую компанию.