Юлия осторожно надела очки, прошла взад и вперед по комнате и тут же сняла их.

— Не могу, — сказала она, потирая уши и переносицу.

Первая попытка оказалась неудачной. Ниш забрал очки и протянул ей наушники. Юлия примерила обновку, повертела головой и улыбнулась. Это была ее первая по-настоящему открытая улыбка, хотя и мимолетная.

Теперь очередь дошла до одежды. Чувствительница пробежала пальчиками по блузе, нащупана высокий ворот и нахмурилась. Все же она надела блузу, расправила ее, выгнула спину и взвизгнула:

— Она царапается! Она исцарапала мне всю кожу! Она в одно мгновение сорвала одежду и бросила ее в ведро с водой для умывания. Потом застыла на месте, потирая живот, плечи и грудь. В это время вошла Иризис:

— Что здесь происходит?

Ниш забрал ведро, защитные очки и оставшуюся одежду и вышел в коридор.

— Ну что ж, хоть наушники ей подошли, — утешил он себя и рассказал Иризис о том, что произошло.

— Я все проверяла, — обиженно произнесла Иризис. — Все швы надежно спрятаны, нигде не торчит ни одной нитки.

— Если она говорит, что одежда колется, значит, так оно и есть, — сказал Ниш. — Может, лучше посоветоваться с ткачом?

— Хорошая мысль, — согласилась Иризис.

Они повернули к выходу, миновали цистерны с запасом воды, торопливо прошли мимо бойни и направились к отдельно стоящим хижинам, в которых жили люди, занятые подсобными работами, не связанными с производством кланкеров.

— Доброе утро, мастер, — поздоровалась Иризис, заглядывая в дверь. — Вы не очень заняты?

— Я всегда занят, — буркнул в ответ мертвенно-бледный мужчина с искривленной ногой.

Он занимался тем, что разбирал путаницу узелков и нитей на одном из своих ткацких станков.

— Только взгляните! Эти чертовы подмастерья! Всех их мозгов не хватит на то, чтобы заполнить череп одного идиота. Что вам надо?

— Мы пришли посоветоваться относительно этой ткани из паутины.

Иризис объяснила, что произошло.

— О женщины! — сердито вздохнул он. — Постойте-ка. Там где-то оставались обрывки нитей.

Ткач порылся в куче мусора, вытащил кусок нити и помял ее в своих скрюченных пальцах. Ниш решил, что в этот момент сам мастер больше всего напоминает паука.

— А вы стирали одежду?

— Нет, — ответила Иризис. — Я думала, вы это сделали.

— Я вам не прачка! — Ткач рассердился еще больше. — Вот и ответ на ваш вопрос. Это сырой шелк. На нем сохранились остатки слюны паука.

— А как от них избавиться?

— Откуда мне знать? Я никогда не занимался паутиной. И впредь не собираюсь, столько возни было с этим материалом. — Он сердито ткнул пальцем в станок с испорченными нитками. — Стирайте в теплой воде самым мягким мылом. И никакого щелока! И не вздумайте перегреть воду, иначе одежда будет впору лишь мышонку.

— Благодарю вас, — сказала Иризис.

— Подумаешь, — проворчал ткач и отвернулся к своему станку, все еще сердито качая головой.

— Очаровательный малый, — заметил Ниш, как только они оказались за дверью.

— Все в порядке. Он хорошо знает свое дело, просто не любит женщин. И не без причины, я полагаю.

Ниш не стал спрашивать, и Иризис промолчала. Они оставили одежду Юлии в прачечной, подробно объяснив прачкам, что от них требуется. После этого Ниш вернулся на свое рабочее место и заменил дужки очков на широкую тесьму с пряжкой. Все детали он обмотал лоскутками паучьего шелка, предварительно выстирав их с мылом.

Почти все послеобеденное время он провел в комнате Юлии, наблюдая, как она расхаживает по комнате в маске и наушниках. Несколько раз она терпеливо надевала очки вместо маски, но каждый раз снимала через пару минут. Было очевидно, что девушка предпочитает ничего не видеть, лишь бы не испытывать неудобств.

Ниш старался сохранять спокойствие. Он хотел, чтобы Юлия привыкла к его присутствию. Дверь в коридор теперь оставалась открытой, пропуская свет, а стражники в обоих концах коридора отгоняли любопытствующих.

Ниш с удовольствием наблюдал за чувствительницей. Юлия была невысокой, но вполне сформировавшейся девушкой, ее стройная фигурка сильно отличалась от пышных форм Иризис. Кожа, не знавшая солнца, была нежной, как у новорожденного младенца. Юлия расхаживала перед ним абсолютно голой, и Ниш ощутил некоторое возбуждение.

«А почему бы нет, — подумал он. — Она вполне взрослая. Может, физическая близость еще больше укрепит ее доверие? Иризис об этом знать вовсе не обязательно». Мысли Ниша и дальше развивались в этом приятном направлении, пока он не заметил, что походка Юлии стала несколько беспокойной, она нередко с тревогой оглядывалась на Ниша.

Неужели она чувствует его настроение? Ниш торопливо поддернул брюки и увидел в дверях высокий силуэт. Он вышел навстречу Иризис.

— Она сегодня держится гораздо лучше, только никак не привыкнет к очкам.

Иризис смерила его с ног до головы неприязненным взглядом, словно догадалась о недавних грезах наяву.

— Ее одежда высохла, — отрывисто бросила она.

Ниш протянул было руку, но Иризис обошла его и направилась прямо к Юлии. Чувствительница попятилась до самой стены и подняла руки, словно защищаясь от новой угрозы.

— Она царапается! — произнесла Юлия надтреснутым голосом.

Иризис выглядела раздраженной. Ее гнев вот-вот вырвется наружу, и это нарушит хрупкую связь, с таким трудом налаженную Нишем.

— Постой, — прошипел он. — Дай мне!

Иризис угрожающе подняла руку, и Ниш решил, что она собирается его ударить. Ну и пусть, если это поможет делу. Его страдания только сблизят их с Юлией. Он напрягся в ожидании удара.

Внезапно раздался дикий вопль, вырвавшийся из глотки Юлии; чувствительница пригнулась и выставила вперед скрюченные пальцы, сквозь прорези в маске сверкнули глаза. Иризис отступила на шаг назад, пожала плечами и протянула одежду Нишу. Со словами «Мне бы тоже не помешала такая преданность!» она отошла к двери.

Теперь перед Нишем встала очередная задача: убедить Юлию, что одежда изменилась. Он расстегнул свою рубашку и сбросил ее на пол. Юлия с интересом повернула к нему лицо. Иризис насмешливо фыркнула:

— Не верю своим глазам!

— Пожалуйста, не вмешивайся, — попросил Ниш. Рубашка Юлии была ему явно мала, так что он просто потер шелковой тканью сбою грудь и шею, потом просунул голову в ворот, приложил ткань к лицу. Во всем этом была такая чувственность, какой Ниш не ощущал ни разу в жизни. Покончив с рубашкой, он сунул ее под мышку и занялся брюками, потом носками и перчатками. Только тогда Ниш протянул одежду Юлии. Она осторожно взяла рубашку двумя пальчиками и держала на весу, словно ожидая появления полчищ пауков. Очень медленно Юлия поднесла одежду к лицу и принюхалась. Она провела носом буквально по каждой складочке, по каждому шву, обнюхала всю вещь вдоль и поперек. Потом удовлетворенно хмыкнула и прикоснулась тканью к лицу. Похоже, на этот раз все было в порядке, поскольку Юлия просунула голову в ворот и стала натягивать рубашку. Опустив до уровня груди, она придержала ткань и вздрогнула, очевидно вспомнив о предыдущем опыте.