Клиент сказал, что Шестов заказал машину на девять вечера. Игорь привел лодку к причалу в восемь пятьдесят, чтобы долго не торчать на марине, где кто-нибудь из работников мог знать Шестова в лицо.

Пока он причаливал, Дженни надела резиновые перчатки, тщательно протерла все поверхности, где могли остаться отпечатки пальцев, вымыла всю посуду, которой они пользовались. Настоящий профессионал даже после дня разгула не оставляет следов.

Прибыло такси. Назад ехали молча, изображали усталость. Водитель был совсем не похож на шпика, но мало ли, не стоило давать ему никакой информации, даже одного случайно оброненного слова.

Игорю и правда не хотелось говорить, настроение к вечеру опять подпортилось, и уже не из-за сентиментальных глупостей. Еще садясь в машину, он снова почувствовал судорогу в ноге, и сейчас она только усиливалась – неужели скоро припадок? Почему сейчас, так скоро? Раньше были всего пару раз в год, после долгих контрактов. Еще снова ныла правая рука. Хоть бы успеть добраться к себе…

Вышли по плану – у места с непроизносимым тайским названием, означающим «Монумент Победы». Точка выбрана хорошо – даже по меркам Бангкока тут текут громадные толпы народа, это большой связующий узел для надземного метро, автобусов и пригородных маршруток.

Высокий обелиск в виде меча поднимался над огненным круговоротом многополосного вечернего трафика, а над ним, на пешеходных мостах, бурлил круговорот человеческий.

Дженни не стала прощаться, просто сверкнула своей шальной улыбкой и пошла вверх по переходу, тут же утонув в черноволосой толпе.

Игорь зашагал в другом направлении, понимая, что ему затеряться будет сложнее: парик хоть черного цвета, но рост чуть не в полтора раза выше большинства местных.

Идет ли кто-то за ним? Пока ехали, Игорь заметил пару подозрительных машин, теоретически это мог быть грамотно устроенный хвост, когда преследователи меняются через неравные интервалы, чтобы не привлекать внимание. Сосредоточиться и установить это наверняка мешала проклятая судорога, теперь еще и сопровождавшаяся острыми уколами боли.

Оставалось надеяться на то, что неожиданное место высадки собьет шпиков с толку. Такая тактика уменьшала шансы нарваться на серьезную слежку, в которой участвуют человек десять и работают по схеме вроде «сеть» или «цепочка». Сейчас если и будет хвост, то, скорее всего, один-два агента, ждущих подкрепления, – с такими справиться гораздо легче.

Игорь, стараясь не хромать, пошел в самую гущу народа, планируя сделать несколько кругов в толпе, а потом нырнуть в один из темных переулков.

Вот только проклятые судороги стали расползаться от ноги вверх, уже сводило правую лопатку. Твою ж мать, ну почему сейчас?..

Пришлось ограничиться одним кругом по длинному пешеходному мосту, под которым ревел поток транспорта. Игорь сбежал вниз по лестнице и проплыл в толпе до входа в узкую подворотню, вынырнул из потока и зашел в нее.

Постоял в углу, подождал – вроде бы хвоста нет.

Глубоко дыша, всеми силами подавляя дрожь в теле, пошел по переулку, потом свернул в соседний, потом еще в один. Там, на другом конце, припаркована его машина, арендованная на имя Поростовского. Но садиться в нее можно, только убедившись, что хвост, если он был, потерялся в толпе под Монументом.

Не потерялся. Позади во мгле двигалась темная фигура, прямо за Игорем. Быстро и уверенно, а не расслабленно и косолапо, как местные пешеходы.

«Да чтоб тебя…» – выругался Игорь.

Похоже, ему сегодня попался очень подкованный шпик. Кто бы это ни был, он умудрился не потерять Игоря даже в толпе. А главное, скорее всего, понял по странному поведению, что Шестов «не тот». Теперь преследователь сокращал дистанцию, явно хотел познакомиться поближе.

Игорь ускорился. Еще был шанс оторваться, но, как нарочно, впереди показались пластиковые ограждения. Так вот почему в этой части переулка нет машин – дальше дорога перекопана, днем тут велись какие-то работы с канализацией.

Он посмотрел по сторонам, ища обход, но не нашел: то ли вправду нет, то ли голова уже слишком мутная от приближающейся ломки.

Игорь притормозил. Что ж, из этой ситуации есть только один выход.

Давно, когда Игорь еще пытался бороться с припадками, он узнал на опыте – ломку можно на время остановить резким напряжением всех сил, умственных и телесных. Раньше это давало отсрочку часа на два, хотя он давно уже не пробовал этот способ. Что ж, теперь он остается единственным.

Игорь развернулся и на пределе своей скорости побежал прямо навстречу шпику. На ходу выхватил и взвел пистолет с глушителем. Тело налилось горячим напряжением, перед которым стали отступать проклятые слабость, дрожь и судороги. Тупая боль в локте тоже растаяла.

Преследователь увидел, что происходит, остановился. Похоже, не ожидал такого поворота. Между ними оставалось метров тридцать, когда шпик закричал по-английски:

– Стоять! Поднимите руки! – Он уже тоже достал оружие, прицелился в бегущего.

Давненько Игорь не ставил себе таких сложных задач по стрельбе: на бегу, да еще зигзагами, уклоняясь от выстрелов противника, да еще ночью в свете фонарей. Но, как говорил ему когда-то Егорыч: «Игорёк, по части стрельбы ты не просто талант, а гений. Ты, блин, тут Пушкин, Эйнштейн и Ленин в одном флаконе».

Шпик упал с третьего выстрела. Сам он тоже успел выпустить несколько пуль – Игорь почувствовал, что как минимум одна прошла совсем рядом, но все равно мимо.

Быстро подошел к убитому, проверил – в голову, можно не добивать. Нырнул в щель между зданиями.

Еще с час Игорь петлял по каким-то совсем убогим задворкам, пугал крыс и бездомных собак. Но это было не в тягость, даже наоборот, после схватки не осталось и призрака ломки, телу хотелось движения. Игорь снова был бодрым, сильным, живым.

Как там сказала сегодня Дженни? «Жить стоит ради боя, бухла, секса и моря»… Глупости. Ради боя, только ради боя!

Поспать в ту ночь толком не удалось. К себе на квартиру Игорь приехал не раньше часа, и уж там ударила ломка, да такая, какой никогда раньше не было.

«Надо с этим что-то делать», – думал Игорь, лежа в холодном поту на измятой мокрой постели, когда за окном уже расплывался рассвет.

Но в офисе никто на его помятую физиономию внимания не обратил. Корович устроил переполох из-за того, что главный уже сутки не выходит на связь. Всех русскоговорящих охранников отправили на поиски – в загородную виллу Шестова, к брату священнику, на марину… Дежурить в офисе оставили только Игоря, Йорге и Чанга.

– Проклятые русские, – ворчал немец за обедом. – Всех своих послали на интересные задачи, участвовать в расследовании. А нас, трех иностранцев, оставили тут, сторожить двери. Это расизм в чистом виде!

– Немцы и русские – это одна раса, – пожал плечами Чанг. – Так что расизм это только в отношении меня, а в отношении тебя это национализм.