Автомобиль резко остановился – пожалуй, слишком резко. Килиан подался вперед, открыл окошко в перегородке и распорядился:

– Ждите, пока за вами не пришлют. Мадемуазель надо будет отвезти на Монмартр. Проследите, чтобы она безопасно добралась домой. Еще лучше – проводите ее. Ясно?

Водитель кивнул.

– Лизетта… – Килиан вздохнул. – Еще не поздно передумать. Я не обижусь. Я не рассчитывал на такой поворот событий, но теперь, когда все это происходит, мне кажется, будто мне открылись райские врата. Я этого не заслужил.

– Да ты и впрямь романтик.

Килиан отвел глаза в сторону и смущенно пожал плечами.

– Отведи меня наверх.

Все кругом словно бы потонуло в тумане. Лизетта не помнила, как они вышли из машины, как швейцар распахнул дверь, как они пересекли гостиничный вестибюль и поднялись в номер Килиана. Она лишь смутно отметила роскошный интерьер вестибюля – не дотягивающий до великолепия «Ритца» с его огромными зеркалами и хрустальными люстрами, но все же изобилующий лепниной и немецкими мундирами. Килиан здоровался с офицерами, представлял им свою спутницу… Лизетта машинально исполняла все требования этикета, но чувствовала себя отстраненной от происходящего.

Наконец они остались одни. Килиан снял с нее свою шинель, нежно скользя пальцами по обнаженным плечам девушки.

– Лизетта? Что с тобой?

Лизетта заморгала, выходя из странного оцепенения, полного запахов лаванды и крови. Не к месту и не ко времени ей вспомнился другой немец, которого она почти не знала… Килиан встревоженно глядел на нее. В комнате царил полумрак, лунный свет заливал кровать.

– Если это все для тебя слишком быстро…

– Тс, – шепнула девушка. Приподнявшись на цыпочки, она подарила ему дразнящий, долгий поцелуй и принялась расстегивать пуговицы форменного кителя.

– Шампанского? – пробормотал Килиан.

– Только тебя, – выдохнула Лизетта.

Маркус опытной рукой расстегнул молнию ее прекрасного нового платья, шифон скользнул вниз по ее телу. Килиан тихо ахнул, глядя на нее в мягком призрачном свете. Лизетте не верилось, что это она, полуобнаженная, неторопливо скатывает драгоценные чулки и позволяет мужчине пожирать себя жадным взором. Наконец она осталась совершенно нагой – на свет явилась новая, незнакомая Лизетта, которая отважно вела ее через нынешний вечер.

Маркус содрал с себя китель, небрежно швырнул на кресло. Нервно расстегнул пуговицы на рубашке, отбросил ее в сторону. У Лизетты перехватило дыхание. Серебристые шрамы на теле Килиана свидетельствовали о ранах, полученных в сражениях, и служили напоминанием, что он – вражеский солдат.

Он стоял перед ней, уязвимый, исполненный того же беспомощного желания, что и она сама. Лизетту уже не волновали ни его национальность, ни возраст. Напротив, она еле сдержала улыбку, вспомнив наставления бабушки: «В любовники выбирай человека старше тебя. Он будет боготворить тебя так, как не сумеет ни один юнец». Маркусу не суждено было стать ее первым любовником, однако прежде у нее не было таких зрелых мужчин. Она вдруг поняла, что уже и сама не знает, делает ли все это во имя короля и короны – или для себя самой. Сейчас ей хотелось стать его любовницей.

– Обними меня, – прошептала она.

Внезапно они слились в долгом чувственном поцелуе, затягивающем их все глубже и глубже. Лизетта окончательно потеряла счет времени. Маркус подхватил ее на руки и отнес к постели. Она не знала, готова ли к тому, что сейчас произойдет, но безраздельно отдалась ласкам, что страстно и щедро расточал ей полковник Килиан.

Лизетта пошевелилась первой. Наручные часики – единственное украшение, что еще оставалось на ней – сообщили ее сонному взору, что сейчас без нескольких минут четыре. Даже птицы за окном – и те еще спали. Стояла уютная, умиротворяющая тишина, и хотя осознание реальности начало возвращаться в мысли девушки, Лизетта отгораживалась от него, чтобы еще немного насладиться своим праздником.

Они предавались любви много часов подряд. Маркус уверял, что глаз не сомкнет, пока держит ее в объятиях, но, разумеется, проиграл эту битву. Зато Лизетта позаботилась о том, чтобы он знал, что вышел победителем из всех прочих поединков и битв, произошедших между ними той ночью. Он заснул с улыбкой на губах.

Лизетта знала, что воспоминания об этих счастливых часах навсегда останутся жить в ее памяти. Полковник оказался нежным и заботливым любовником, а главное – веселым и забавным. Они смеялись почти столько же, сколько и занимались любовью.

Вначале, только оказавшись на кровати, Лизетта думала, что их слияние будет бурным и стремительным. Она так жаждала ощутить его в себе, что торопилась куда сильнее, чем он. Теперь она лишь вздохнула, вспоминая его нежные, ритмичные движения. Он время от времени останавливался полюбоваться ею – и любовался так, что она поневоле стеснялась.

Английская школа, в которой училась Лизетта, была совершенно викторианского склада во всем, что касается отношений с мужчинами, но девушка выросла отнюдь не ханжой и не скромницей, хотя под пристальным и страстным взглядом Килиана невольно краснела.

Он спал, озаренный сочащимся в комнату лунным светом, а Лизетта любовалась полковником. Крепкий подбородок покрыла тень щетины, которую Килиан сбреет через несколько часов. Лицо симметричное и гармоничное, легкая проседь в густых волосах, совершенно одинаковая с обеих сторон, точно отражение в зеркале. Лизетта осторожно коснулась крошечного завитка волос у самой шеи Килиана. Мягкий и золотистый. Адонис, настоящий Адонис – должно быть, куда бы он ни пошел, за ним остается длинный шлейф разбитых сердец.

Пора уходить – надо оставить его ненасытившимся. Инстинктивно она знала: второй подобной ночи у них не будет. Наклонившись, Лизетта легонько коснулась губами губ Килиана. Глаза его распахнулись, в первое мгновение в них стояла тревога, но полковник тут же моргнул и улыбнулся.

– Уже утро?

– Нет, но мне пора.

Килиан вздохнул и попытался обнять ее. Лизетта выскользнула у него из рук и на цыпочках направилась к ванной, по дороге собирая разбросанную одежду. Свет в гостинице выключили в соответствии с требованиями комендантского часа, а персонала в столь ранний час практически не наблюдалось. В темном вестибюле Килиан спросил ее, удастся ли им увидеться вечером.

Лизетта покачала головой.

– Очень много работы.

– Поменяй планы.

– Не могу.

– Не таись от меня, Лизетта.

Она решила пойти на риск.

– Ты сам очень скрытен. Не рассказал мне ни про свою работу, ни про генерала Штюльпнагеля.

Она постаралась говорить как можно легкомысленней, но упрек прозвучал цепко и въедливо.

К счастью, Килиану было не до того.

– Ни к чему тебе мои заботы. Ты вся – сплошная радость, мои секреты не имеют к тебе никакого отношения. С днем рождения, прекрасная Лизетта. – Он проводил ее до автомобиля, усадил в салон, поцеловал на прощание и с трудом оторвался от ее губ. – Как же медленно будет тянуться время, пока я вновь не увижу тебя!