Парадная дверь была открыта настежь, из нее вырывался густой черный дым. Габриэла смотрела и не верила своим глазам.

– Черт возьми! – раздался голос Куинта.

– Ты что здесь делаешь? – не слишком дружелюбно поинтересовался Натаниэль.

Куинт не отрываясь смотрел на горящее здание.

– Я услышал ваши голоса в коридоре. Решил, что вам может потребоваться помощь, разбудил Малдуна. Мы только что сюда добрались.

– Мои письма! – очнулась Габриэла.

Нат испытующе посмотрел на своего брата.

– А где Малдун?

– Как только мы поняли, откуда идет дым, он побежал за пожарной бригадой.

Взгляд Куинта внезапно сосредоточился на чем-то позади Натаниэля.

– Думаю, тебе следует ее остановить.

Нат резко развернулся и увидел, как Габриэла исчезает в горящем доме.

– Да чтоб тебя! – Он рванул к двери, Куинт решил не бросать брата.

– Держи. – Он протянул ему платок. – Закрой нос, рот и будь осторожен, ради Бога.

Нат кивнул, прижал платок к лицу и вошел в дом. Охватившее пол пламя ревело в нескольких метрах от входа. Сквозь завесу дыма было видно, что справа от прихожей все было заполнено огнем. Господи, где же Габриэла?

– Габриэла! – закричал Натаниэль, молясь, чтобы она услышала его голос. Страх потерять ее сжал его сердце. Дым был настолько густым, что, если бы не пламя, он не увидел бы собственной руки, даже поднеся ее к лицу.

– Я здесь. – Габриэла практически вывалилась из прихожей, задыхаясь и кашляя. Натаниэль рванулся к ней, не обращая внимания на оглушительный треск, донесшийся откуда-то сверху. Часть потолка обвалилась и погребла под собой Габриэлу.

Натаниэль почувствовал, что сердце отказывается биться. Не обращая внимания на дым и жар, он бросился к обломкам балок и принялся освобождать из-под них Габриэлу. Вскоре Куинт оказался рядом с братом. Чтобы освободить Габриэлу, потребовалось не больше минуты, но Натаниэлю показалось, что прошла вечность. С помощью брата он вытащил девушку из-под обломков потолка, подхватил на руки, и они выбрались из объятого огнем дома. Как только они переступили его порог, рухнула остальная крыша, и волна жара и пламени ударила им в спину. Шатаясь, они отошли на безопасное расстояние, и только тогда Нат заметил, что приехала пожарная бригада.

Малдук подбежал к ним. На лице его застыл страх.

– Она… – Он не нашел в себе сил задать вопрос.

– Нет.

Натаниэль различал, как едва заметно поднимается и опускается грудь Габриэлы.

– Но нам нужно как можно скорее отвезти ее домой.

– У нас есть карета, – кивнул Куинт.

Малдун отправился за семейным врачом Натаниэля, чтобы тот ждал их на Харрингтон-стрит. Нат не сомневался, что, несмотря на поздний час, здоровяк не откажется им помочь.

Всю дорогу до дома – а она заняла совсем немного времени – Натаниэль не выпускал Габриэлу из рук. На виске у нее был неглубокий порез, но никаких ожогов он не заметил. В руке она сжимала что-то похожее на пачку писем. Хотя Нат знал, что раны на голове должны сильно кровоточить, ему все равно казалось, что крови слишком много. И он сделал единственное, что мог в данной ситуации.

– Господи, – взмолился он, – пожалуйста, не забирай ее у меня!

Натаниэль не знал, сколько времени он просидел в коридоре той части дома, которая принадлежала матери. Графиня настояла, чтобы Габриэлу устроили в одной из самых больших комнат. И сейчас они вместе с доктором хлопотали над девушкой, а он сидел здесь и ждал. Страх холодным комком засел у него в животе. Но все это время рядом с ним оставались Куинт и Стерлинг. А также Малдун. Не слишком подходящее поведение для слуги, но Малдун был такой же частью семьи Габриэлы, как и любой кровный родственник.

– Так она за этим отправилась обратно в дом? – Куинт посмотрел на пачку писем, лежавшую у Ната на коленях.

Тот молча кивнул.

– А что в них? – поинтересовался Стерлинг.

– Понятия не имею, – покачал головой Нат. – Но это в любом случае не стоит ее жизни.

– Для нее стоит, – тихо произнес Малдун. – Хотя она это и отрицает. Это письма к ее матери. Габриэла нашла их после смерти брата. – Лицо его ожесточилось. – Он никогда ей их не показывал.

До сих пор Натаниэль не знал такого чувства, как ненависть, но в тот момент он с радостью бы своими руками придушил Энрико Монтини.

– Как ты думаешь, почему загорелся дом? – спросил Стерлинг.

– Там кто-то был. Один раз мне показалось, я что-то услышал, но я не был уверен. – Натаниэль тяжело вздохнул. – Я должен был обратить внимание. Я должен был…

– Может, кто-то поджег дом, может быть, пожар начался сам по себе – не знаю. И сейчас это не так важно.

– Думаешь, кто-то еще искал печать? – предположил Куинт.

– Или оттиск, который мог бы подтвердить достоверность печати. Без оттиска кто угодно может объявить, что он нашел печать. – Нат покачал головой. – Но я не знаю. И, откровенно говоря, это меня сейчас волнует меньше всего.

– Так вы нашли ее? – помолчав, все-таки спросил Куинт.

– Что? – Стерлинг переводил взгляд с одного брата на другого, пока наконец на него не снизошло озарение. – Печать? Печать Монтини?

– Нашли. – Нат знал, что ценная реликвия лежит у него в кармане.

– Ну так это же… – Стерлинг пытался подобрать правильное слово. – Замечательно!

Нат переглянулся с братом.

– С Габриэлой все будет в порядке, Нат. – Голос Стерлинга смягчился.

– Конечно, – уверенно заявил Куинт.

Дверь в комнату Габриэлы приоткрылась, и доктор Креншоу с матерью Натаниэля вышли в коридор.

– Как она? – вскочил с места Натаниэль.

– Рана на голове неглубокая. Сомневаюсь, что даже шрам останется. Тем не менее… – Доктор помолчал, подбирая слова. – Ее легкие повреждены – неудивительно, учитывая, через что ей пришлось пройти. Но больше всего меня беспокоят последствия удара по голове.

Нат с трудом удерживался от того, чтобы не закричать на доктора.

– Но с ней все будет в порядке?

– Еще рано говорить об этом, Натаниэль. Я вернусь утром – и тогда мы узнаем гораздо больше.

Доктор повернулся к матери Ната:

– Кто-то должен все время находиться рядом с ней. Немедленно пошлите за мной, если будут какие-либо изменения.

– Да, конечно. Благодарю вас, мистер Креншоу. – Мать сделала знак Эндрюсу, чтобы тот проводил доктора до двери. – Я останусь с ней.

– Нет! – Нат почувствовал, как паника охватывает его при мысли, что его не будет рядом, когда Габриэла очнется. – С ней останусь я.