На мгновение принцесса задумалась. Потом воскликнула:

– Вы правы! Этот дорогой мне человек подскажет, уж по крайней мере, он мне друг.

* * *

Решительно король был озабочен. Со всех сторон до него доходили слухи о супружеской неверности Каролины. Королева верила им и все время о них напоминала. О, конечно, они не доказали, что она родила этого ребенка, зато жизнь она вела все равно беспутную. Все эти мужчины посещают ее в любое время дня и ночи! Очень странно! Что это за образ жизни для принцессы Уэльской! Какой печальный день для принца Уэльского, для семьи и для всей Англии, когда Георг решил взять в жены королевскую племянницу из Брунсвика, а не племянницу королевы из Мекленбург-Штерлитца!

«Печальный день, в самом деле печальный день, – думал король. – Но какая она приятная женщина, красивая особой красотой. Почему бы принцу не бросить свою бурную жизнь и не жить, как полагается наследнику трона, угомониться наконец!»

Ему очень жаль бедную Каролину, но разве он мог с ней встретиться в таких обстоятельствах? Это все равно что одобрить беспутство.

Зато он чувствовал, что жизнь в государстве становится лучше. Победа Нельсона при Трафальгаре вселила надежду в нацию и в короля. Но и в этой победе была горечь огромной утраты, потому что Нельсон пал в бою и страна потеряла спасителя в день победы. Он вспоминал большой зал Гринвичского госпиталя, где толпился народ, чтобы проститься с героем. На похоронах присутствовали принц Уэльский и его братья. Печальное событие омрачило победу. Правда, лорд Нельсон мог покоиться теперь с миром – он сломил мощь Наполеона, Англия была в безопасности.

Но тревоги остались. Не было больше угрозы вторжения, зато внутри семьи началась война. Принц Уэльский ненавидел жену, а это еще хуже, чем ненависть отца к сыну, хуже для семьи. По крайней мере, он сам всегда был верен королеве, Георг II очень любил свою жену, несмотря на измены, семейная жизнь Георга II – это была печальная история мужа и жены, которые стали врагами…

Хотя что толку вспоминать прошлое? Он не осмеливался нынче слишком долго размышлять. Когда он предавался воспоминаниям, в голове у него возникал болезненный смерч. Он пытался поймать свои мысли, а они ускользали от него. Когда это с ним случалось, он бывал в тревоге.

«Я не должен думать об этом, – твердил он себе. – И я не буду принимать ее у себя».

* * *

Сэр Персиваль приехал к Каролине по ее просьбе и теперь выслушивал жалобы на то, что король отказывается ее принимать.

– Нельзя позволить, чтобы это продолжалось, – сказал он, – а то все подумают, что вы виновны. Его Величество обращается с вами, как будто вы виновны. Любой ценой надо прекратить это, иначе приговор народа будет не в вашу пользу. Это немыслимо. Как ни старался совет, но дела против вас выстроить не смог. Король должен вас принять. Напишите снова и потребуйте, чтобы он сделал это.

Она поступила согласно его совету и получила ответ от короля. Он хотел бы видеть ее, но прежде, чем состоялась аудиенция, пришло письмо из Виндзора, в котором король писал, что должен отложить встречу. Он услышал от принца Уэльского, что тот намерен проконсультироваться со своим адвокатом относительно решения совета. Пока не станут известны результаты, Его Величество должен повременить со свиданием с провинившейся невесткой.

Получив письмо, Каролина пришла в ярость. Она отправила королю полное негодования письмо. С большой болью она прочитала его письмо, Говорилось там. Прошло семь месяцев с тех пор, когда она в последний раз видела короля. И теперь, когда ее ни в чем не смогли обвинить, больше не было причины, по которой он не мог бы принять ее. Она подписалась: «Ваша преданная и любящая, но обиженная подданная и невестка».

Она заявила, что будет принята при дворе. Ее не так-то легко оттеснить в сторону. Как осмеливается принц Уэльский, чья собственная жизнь полна скандалов, обращаться с нею подобным образом?

Персиваль приехал повидать ее. Он прослышал о последних событиях и считал, что откладывать больше нельзя. Пора предъявить ультиматум. Единственное, что она могла сделать, это пригрозить опубликованием тех бумаг, что рассматривал, а также сочинял совет. Это даст возможность узнать, как ее оклеветали и как она была оправдана. Народ уже был на ее стороне, так как не любил принца, поэтому ей поверят. Ни принц Уэльский, ни король не устоят против общественного мнения.

Он продиктовал ей письмо, которое она должна послать королю.

«Что касается любых последствий, проистекающих от такого рода публикаций, неприятных или вредящих моим чувствам и интересам, то я беру на себя полную ответственность за них… Каковы бы они ни были, я полностью убеждена, что они принесут неизмеримо менее вреда, чем мое молчание…»

А так как ответа на это письмо не последовало, Персиваль устроил так, что напечатали пять тысяч копий того, что впоследствии стало известно как «Книга». Это был полный отчет о заседаниях совета по тайному расследованию, предпринятому против принцессы Уэльской.

* * *

Затем из-за споров о реформе католичества правительство вообще пало. Тори сменили партию вигов, друзей принца Уэльского. Лорд Портланд стал премьер-министром, а Спенсеру Персивалю дали пост канцлера казначейства. Министры нового правительства были врагами принца Уэльского, и это означало, что они поддержат Каролину. Персиваль не терял времени и делал все, что мог, чтобы восстановить ее положение. Очень скоро был сформирован новый кабинет министров, и Персиваль убедил Портланда и других, включая Каннинга, подписать ультиматум, адресованный королю.

Преданные слуги Вашего Величества покорнейше сообщают Вашему Величеству, что, жизненно необходимо во имя правосудия и справедливости по отношению к Ее королевскому Высочеству, во имя чести и интересов высокородной семьи Вашего Величества без промедления допустить принцессу Уэльскую до особы Вашего королевского Величества и принимать ее в соответствии с ее рангом и положением при дворе и в семье Вашего Величества.

В другом письме, последовавшем за этим, предлагалось найти принцессе Уэльской резиденцию, расположенную рядом с королевскими дворцами, что позволит ей чаще бывать при дворе Его Величества.

Вот этого король уже никак не мог проигнорировать. Иначе, он знал это, будет тотчас опубликована «Книга», а народ может подняться против принца Уэльского и даже против короля из-за жестокого обращения с принцессой.

– Мы должны без промедления пригласить ее ко двору, – сказал он королеве, у которой хватило мудрости понять, что значит сей ультиматум, когда она его прочитала.

– Да, мы будем вынуждены терпеть ее присутствие.

– Где ее могут поселить?

– Я полагаю, как можно дальше от Карлтон-хауза. Может быть, в Кенсингтонском дворце.

Остановились на Кенсингтонском дворце, и хотя Каролина заняла в нем апартаменты, она оставляла за собой Монтэгю-хауз, а госпоже Фитцджеральд объявила, что едет ко двору только, чтобы люди видели, что она не виновата в предъявленных ей обвинениях. Поступить иначе – означало признать себя виновной. Чего бы ей больше всего хотелось, так это остаться в Монтэгю-хаузе, где она может посвятить себя Уилликину, встречаться с друзьями без церемоний, как ей нравится, чего, конечно, нельзя будет делать во дворце.