Это знают все наркоторговцы.

Однако привольная жизнь Бебе быстро заканчивается: 5 июля 2013 года его арестовывают в одном из торговых центров Боготы. В кармане у него поддельные документы на имя Сильвано Мартино, гражданина Венесуэлы, которые он предъявляет полицейским – нет, он вовсе не тот итальянский наркодилер, которого они ищут. Но фотографии, предоставленные итальянскими властями, не оставляют места для сомнений: это он. Тем же вечером по всем новостным каналам Колумбии на фоне его лица журналисты сообщают о поимке “одного из самых разыскиваемых боссов наркоторговли в Европе”. На нем висят четыре ордера на арест за торговлю наркотиками и причастность к преступной организации, а Интерпол подал на него в розыск с “красным уведомлением”. После непременных в таких случаях фотосессий с колумбийскими агентами, которые демонстрируют его как свой трофей, Паннунци сажают на рейс до аэропорта Фьюмичино с пересадкой в Мадриде. Он не единственный VIP на борту – этим же самолетом летит Рафаэлла Карра, знаменитая итальянская актриса и телеведущая, которая, как и остальные пассажиры, понятия не имеет о присутствии босса на борту. На фотографиях, сделанных по прибытии самолета в Рим, он одет в ту же белую футболку-поло с длинными рукавами, что была на нем во время ареста в Колумбии, – она и стала его последней одеждой на свободе. Паннунци предстоит провести за решеткой двенадцать лет, пять месяцев и двадцать шесть дней. Как только его ни называли в течение преступной карьеры: “принц наркоторговли”, “самый разыскиваемый брокер Европы”, “итальянский Пабло Эскобар”, “король побегов”. Но я предпочитаю звать его “кокаиновым Коперником”, ведь никому раньше не удалось понять то, что понял он: не кокаин должен вращаться вокруг рынков, но рынки вокруг кокаина.

Арестовать Паннунци удалось благодаря сотрудничеству итальянских служителей правопорядка, американского УБН и колумбийской полиции, а также расследованию прокуратуры Реджо-Калабрии, которое заняло почти два года. Полагаю, неслучайно за два дня до ареста Бебе в Риме был арестован Принц Массимильяно Авезани, его испанский партнер. У него в кармане тоже лежали фальшивые документы: водительские права на имя Джованни Баттисты, не имеющего судимостей. Впрочем, оказавшись в квестуре, он вынужден был назвать настоящее имя. Принца считали соединяющим звеном между калабрийскими косками и римскими группировками, поэтому в 2011 году его уже арестовывали в Монте-Карло. Тогда он сумел скрыться, избежав пятнадцатилетнего тюремного заключения, к которому его приговорили за международную торговлю наркотиками. Впрочем, далеко он не сбежал: Авезани залег на дно в собственной шикарной квартире в квартале Торрино на юге Рима. Там же полиция обнаружила еще несколько незаполненных удостоверений личности, с которыми он бы спокойно скрывался и дальше. “Вы сорвали куш”, – поздравил он агентов Отряда быстрого реагирования. На самом деле для полноценного куша не хватало еще одного выигрышного номера, который выпадет через два дня, когда на другом конце света арестуют Паннунци. Может, счастливый номер вытащила как раз рука Авезани: после его провала Бебе стал беззащитным.

Я бы хотел как-нибудь встретиться с Роберто Паннунци. Посмотреть ему в глаза и ни о чем не спрашивать, потому что он ничего бы мне и не рассказал в ответ, а то и накормил бы журналиста бессодержательными байками. Я бы хотел понять одно: как он добивается этого внутреннего спокойствия? Непохоже, чтобы он переживал. Он не убивает, не разрушает чужие жизни. Как положительный наркоброкер он лишь перемещает капиталы и кокаин, даже не притрагиваясь к ним. Другие люди делают то же самое с пластмассой или нефтью. Разве они тоже не подстраивают автомобильные аварии, не способствуют необратимому загрязнению планеты или развязыванию войн, которые могут потом тянуться десятилетиями? Может, нефтяные магнаты мучаются бессонницей? Производители пластмассы мучаются бессонницей? Мучаются бессонницей председатели правления транснациональных IT-компаний в мыслях о том, в каких условиях идет сборка их продукции, или же о волне кровопролитных столкновений, которую вызвала в Конго скупка колтана? Вот оно: я уверен, Паннунци рассуждает именно так. Но мне интересно выслушать его оправдания, все по очереди. Что нужно говорить самому себе, чтобы потом заявлять: “Я просто брокер. Ты мне деньги, я тебе товар. Все так делают”. Вот в чем дело. Он не лучше и не хуже себе подобных.

Что ты чувствуешь, когда на входе в банк, в котором у тебя счет, надо пройти в бронированную дверь, пропускающую только по одному человеку за раз? О чем думаешь, когда стоишь в очереди к окошку, чтобы сделать перевод, получить деньги по чеку, разменять деньги, чтобы было чем давать сдачу в твоем баре или магазине? Когда хочешь взять ипотеку на дом и в качестве гарантии должен предоставить справку о зарплате отца, потому что у вас с женой временные места работы? Какие ассоциации вызывают у тебя теперь выражения вроде “кредитное плечо”, “рейтинг”, “кризис ликвидности” и “дефицит”? “Хедж-фонд”, “субстандартные закладные”, “кредитное сжатие”, “своп”, “слепой траст” – какие из этих слов ты мельком слышал? А значение каких из них сможешь объяснить? Ты убежден, что принадлежишь к тем 99 %, чье богатство равно богатству оставшегося 1 %, – и тоже веришь, что в том, что ты едва сводишь концы с концами, виноват финансовый капитализм? Банки могут заставить государства – а значит, и тебя тоже, только тебе-то они кредит не продлевают, – дарить им миллиарды; тебе тоже кажется, что это исполинский Молох, во главе которого стоит невидимая и неприкасаемая клика спекулянтов и руководителей, получающих больше, чем самые высокооплачиваемые звезды кинематографа и футбола? В чем-то ты ошибаешься. Никакая таинственная сила тебя не душит, никакого Фантома, закончившего лучшие университеты мира, одетого в баснословно дорогие костюмы, ведущего себя со сдержанным достоинством, нет в природе.

Я уже приводил примеры на этот счет. Вроде той истории с мафиозо средней руки, собравшимся выкупить банк за жалкие пятнадцать миллионов евро – пятнадцать миллионов заплесневевшими купюрами, которые вынимают из магазинной тележки, пересчитывают, а потом прикарманивают. Я упоминал уже и некоторых наркодельцов, которые на свою беду ошиблись с выбором кредитного учреждения, желая не только пустить в рост свои доходы от кокаина, но и продать произведения искусства – полотна Рейнольдса, Рубенса и Пикассо. Но на каждый такой случай приходится десятки других наркоторговцев, чей выбор падает на правильные банки – в офшорах или в крупнейших мировых финансовых центрах.

Банки и их власть – такое же творение человеческих рук, как и все остальное. В том, что эта власть оказалась настолько губительной, винить надо не только обдолбанного жадного брокера или отдельного продажного чиновника, а сразу всех: от трейдера, которому дозволяется вести самые рискованные операции, и команды специалистов, скупающих на мировом рынке ценные бумаги, которые потом так или иначе сольются в фондах, предложенных их же собственными организациями, до простого служащего, который по чьему-то совету поможет тебе пристроить понадежнее сбережения, и вплоть до кассира. Все они исполняют распоряжения банка, и зачастую они честные люди. Честные не только в том смысле, что они не совершают преступлений, – они искренне верят, что действуют во благо банка, а значит, и не пытаются навредить клиенту. Иногда их честность чуть сдает позиции, но не по личным корыстным мотивам, а из-за подчинения привычному порядку вещей, негласным указаниям, защищающим интересы банка. Это случается и на верхних, и на нижних ступенях иерархии и тоже является частью системы. Вот мы и подошли к механизму планетарного масштаба, который может казаться тебе плодом заговора, тогда как на самом деле в основе его функционирования лежит принцип, известный как “банальность зла”[87].