Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не менее очевидным было и то, что фотограф – опытный профессионал. Захватывающая дух красота суровой калифорнийской местности под чистым лазурным небом была удачно схвачена им. Застывший каменный выступ возвышался над величественными соснами. Деревья утопали в густой зеленой траве. На переднем плане – скользящий между камней пенящийся ручеек. На ближнем берегу ручья глаз радовало изобилие диких цветов. Немного поодаль, в тени, молодой олень поднял голову, возможно, потревоженный фотографом. Притчетт подсказал:
– Действительно красивый пейзаж, не так ли, мистер Голдман?
– Да.
– Вы догадываетесь, где была сделана фотография?
– Я полагаю, что это Тунипа.
Ним решил, что нет смысла играть в прятки или оттягивать то, что рано или поздно должно было произойти.
– Ваше предположение верно, сэр. Сейчас у меня есть следующий вопрос. – Тон Притчетта стал более резким, а голос высоким. – Не мучают ли вас угрызения совести за то, что вы и ваша компания собираетесь сделать в Тунипа? Поставьте-ка рядом вот это уродство, – он помахал в воздухе фотографией с изображением груды угля, – и безмятежную восхитительную красоту, – он поднял второе, цветное фото, – один из немногих оставшихся неиспорченными храмов природы в нашем штате и в государстве.
Трюк Притчетта вызвал гул одобрения у зрителей. Один или двое зааплодировали.
Ним ответил тихо:
– Да, конечно же, это меня тревожит. Но я смотрю на это как на необходимость, как на компромисс, как на обмен. Кроме того, в соотношении с общей территорией вокруг Тунипа…
– Достаточно, мистер Голдман. От вас не требуется произнесение речи. Запись покажет, что вашим ответом было “да”. – Притчетт сделал короткую паузу, затем снова бросился в атаку. – Можно ли предположить, что ваша поездка в штат Колорадо в прошлое воскресенье была совершена потому, что вас мучили угрызения совести, потому, что вы хотели своими глазами увидеть уродство огромных скоплений угля – подобных тем, которые будут в Тунипа, – на месте того, что когда-то было красивым пейзажем?
Оскар О'Брайен вскочил:
– Протестую!
Притчетт повернулся к нему:
– На каких основаниях?
Не обращая внимания на Притчетта, О'Брайен обратился к скамье членов комиссии:
– Вопрос искажает слова свидетеля. Он предполагает такой психологический настрой, который не позволено иметь свидетелю.
Председательствующий член комиссии вежливо объявил:
– Возражение отклоняется. Покраснев, О'Брайен опустился.
– Нет, – сказал Ним, обращаясь к Притчетту, – причина, которую вы сформулировали, не соответствует цели моей поездки. Я поехал, так как хотел заранее проверить перед слушанием дела некоторые технические аспекты угольной электростанции.
Даже самому Ниму этот ответ показался неубедительным.
Притчетт заметил:
– Я уверен, найдутся и те немногие, которые вам поверят. По тону его было ясно, что он к ним не относится. Притчетт продолжал задавать вопросы, но они были несущественны.
Клуб “Секвойя” благодаря меткому использованию контрастных фотографий одержал неоспоримую победу, и Ним винил себя. Наконец секретарь клуба вернулся на свое место. Председательствующий член комиссии посмотрел на листок бумаги, лежащий перед ним:
– Хочет ли организация “Энергия и свет для народа” задать вопросы свидетелю?
– Разумеется, да, – выпалил Бердсон. Член комиссии кивнул. Бердсон неуклюже поднялся на ноги. Великан не тратил времени на вступление. Он спросил:
– Как вы туда попали? Ним выглядел озадаченным:
– Если вы имеете в виду, кого я представляю… Бердсон резко перебил его:
– Мы все знаем, кого вы представляете – богатый и жадный конгломерат, который эксплуатирует людей.
Лидер “Энергии и света” хлопнул пухлой рукой по спинке свидетельского кресла и повысил голос:
– Я имею в виду точно то, что сказал. Как вы туда попали?
– Хорошо. Я приехал на такси.
– Вы приехали на такси? Такой большой, важный руководитель? Вы хотите сказать, что не использовали ваш личный вертолет?
Ним слегка улыбнулся; было уже очевидно, что это будет за допрос.
Он ответил:
– У меня нет личного вертолета. И во всяком случае, я не пользовался им сегодня.
– Но вы используете его иногда, не так ли?
– В определенных особых случаях… Бердсон отрезал:
– Не важно! Вы пользуетесь иногда вертолетом – да или нет?
– Да.
– Вертолет, за который заплачено тяжело заработанными деньгами потребителей газа и электроэнергии, их месячными счетами?
– Нет, за него не платят в коммунальных счетах. По крайней мере прямо.
– Но потребители, платят косвенно, не так ли?
– То же самое вы можете сказать о любом предмете рабочего оборудования.
Бердсон снова хлопнул рукой:
– Мы не говорим о другом оборудовании. Я спрашиваю о вертолете.
– У нашей компании есть несколько вертолетов, которые…
– Несколько! Вы хотите сказать, что у вас есть выбор – как между “линкольном” и “кадиллаком”? Ним ответил нетерпеливо:
– Они в основном предназначены для оперативного использования.
– Но это вас не останавливает, если вы лично нуждаетесь в вертолете или думаете, что нуждаетесь, правильно? – Не давая времени для ответа, Бердсон полез в карман и представил газетный лист на всеобщее рассмотрение. – Вы помните это? – Это была статья Нэнси Молино в “Калифорния экзэмннер”, опубликованная вскоре после визита прессы в лагерь Дэвил-Гейта. Ним ответил решительно:
– Я помню ее.
Бердсон прочитал вслух название газеты и статьи и дату, которые стенографист записал, затем повернулся к Ниму.
– Здесь говорится: “Мистер Голдман.., слишком важная персона, чтобы ездить на автобусе, хотя он и был специально заказан “Голден стейт пауэр энд лайт” и отправлялся по тому же маршруту на следующий день и в нем было немало свободных мест”.
Бердсон свирепо взглянул на Нима.
– Все это правда?
– Там были особые обстоятельства.
– Это не важно. Я спрашиваю: это правда? Ним знал, что Нэнси Молино наблюдает за ним из-за стола для прессы; мягкая улыбка блуждала на ее лице. Он сказал:
– Это был предварительный репортаж, но более или менее – это правда.
Бердсон обратился к скамье:
– Не проинструктирует ли господин председатель свидетеля по поводу того, когда он должен просто отвечать “да” или “нет”?
Член комиссии сказал: