Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В висках пульсировала боль. Лена сидела рядом. Ее голова, как и час назад, прижималась к моей груди. Только на этот раз окно в ее комнате было разбито, кровать сломана, и передо мной стояла маленькая десятилетняя девочка. Лена, все еще шмыгая носом, отодвигала от меня осколки разбитого зеркала и обломки кровати.
— Ты, наверное, уже догадался, кто такая Райан?
Она улыбнулась и вытерла рукой глаза. Посмотрев на девочку, Лена с гордостью добавила:
— Она тауматург. В нашей семье никогда еще не было такой уникальной личности.
— Это что значит? — спросил я, потирая голову. — Какое-то чародейское название для целителей?
Лена кивнула и поцеловала Райан в щеку.
— Что-то вроде этого.
После Хеллоуина наступил период, похожий на затишье. Мы погрузились в рутину, хотя и понимали, что часы по-прежнему тикают. По утрам я уходил за два квартала, чтобы скрыться от Эммы, затем ко мне подъезжала Лена на своем катафалке, Страшила Рэдли встречал нас у «Стой-стяни» и следовал за нами до школы. В буфете «Джексона» к нашей паре подсаживался только Линк. Иногда это позволяли себе Винни Рейд, член школьного дискуссионного клуба (из-за чего общаться с ним было непросто), и Роберт Лестер Тэт, который два года подряд выигрывал «Орфографическую пчелу»[31]нашего штата. В основном же мы проводили перемены на трибуне спортивного зала, где за нами шпионил директор Харпер. По вечерам, уединившись в городской библиотеке, мы перечитывали письма Женевьевы и Итана Картера Уота. Я все еще надеялся, что Мэриан сжалится над нами и даст какую-нибудь зацепку. Развратная кузина-сирена, с леденцом и мертвящей хваткой, исчезла из Гэтлина. Внезапные бури и зловещие черные облака обходили нас стороной. Мэкон больше не приглашал меня на феерические ужины. Короче, чудеса закончились.
Кроме одного. Кроме самого важного волшебства. Я был влюблен в прекрасную девушку, которая испытывала ко мне ответные чувства. Такое со мной было впервые. Меня восхищал не ее чародейский дар, а сам факт ее существования. В моей жизни появилась чудесная и потрясающая Лена! Каждый день был великолепным, хоть и дарил мне новые волнения.
Особых происшествий не было, пока не случилось то, что невозможно было предугадать. Эмма пригласила Лену на ужин в День благодарения.
— Ты согласна? Вот не ожидал, что ты захочешь прийти к нам на День благодарения. Это будет жутко скучный ужин.
Меня одолевала тревога. Эмма явно что-то замышляла. Но Лена улыбнулась, и я расслабился. У нее была восхитительная улыбка. Каждый раз, видя ее, я словно попадал в иной прекрасный мир.
— А я думаю, что мне понравится.
— Ты просто никогда не бывала в моем доме на День благодарения.
— Я вообще ничего не знаю об этом празднике. Чародеи не отмечают его. Это праздник смертных.
— Ты шутишь? Неужели ты никогда не пробовала индюшку на День благодарения? Или тыквенный пирог?
— Вообще ничего.
— Надеюсь, ты не переела во время обеда?
— Думаю, нет.
— Прекрасно.
Я заранее предупредил Лену, чтобы она не удивлялась, когда Сестры начнут заворачивать бисквиты в салфетки и укладывать их в сумочки. Или когда моя тетя Кэролайн и Мэриан потратят полвечера на спор о местоположении первой публичной библиотеки в США. Впрочем, их беседа могла касаться и правильных пропорций в приготовлении краски «Зеленая южная» (две части черной «Янки» и одна часть желтой «Мятеж»). Тетя Кэролайн работала в Саванне главным хранителем музея. В отличие от мамы, которая специализировалась на амуниции и сражениях Гражданской войны, она посвятила свою жизнь архитектуре. Конечно, главной опасностью для Лены была Эмма. Моя сумасшедшая родня, Мэриан и Харлон Джеймс были в этом смысле лишь довеском.
Стоило бы рассказать ей еще об одной детали. Вполне возможно, что мой отец появится на ужине в пижаме. Но объяснить такое его поведение мне было трудно.
Дело в том, что Эмма относилась ко Дню благодарения очень серьезно, и в данном случае под этим, в числе прочего, подразумевались два момента. Во-первых, мой отец должен был присоединиться к гостям за праздничным столом. (Впрочем, из своего кабинета он и в этот день намеревался выйти только после наступления темноты, не делая особого исключения ради такого дня.) Во-вторых, никаких «Шредид вит». Это был абсолютный минимум, который потребовала от него Эмма. Взамен — в честь пришествия отца в повседневный мир обычных людей — она намеревалась устроить пиршество с огромным количеством блюд. Индейка, вареный картофель с подливкой, жареные бобы и кукуруза со сметаной, сладкая картошка с алтеем, медовая ветчина и бисквиты, тыквенный и лимонный пироги (хотя после той ночи на болоте мне казалось, что она готовила все это не для нас, а для дяди Эбнера).
Я вспомнил, как чувствовал себя во время первого визита в дом Равенвуда. Теперь наступила очередь Лены. Она откинула с лица волосы, и я с сочувствием погладил ее по подбородку,
«Ты готова?»
Она нервно поправила на бедрах черное платье.
«Если честно, то нет».
«Тогда мужайся».
Я с усмешкой толкнул дверь.
— Отступать уже поздно.
В доме стояли запахи моего детства: вареной картошки и праздничной суматохи.
— Итан Уот, это ты? — донесся голос Эммы.
— Да, мэм.
— Ты пришел со своей девушкой? Веди ее сюда. Мы хотим посмотреть, как она выглядит.
Плита шипела, кастрюли булькали. Эмма стояла перед ними в своем слесарном фартуке, сжимая в каждой руке по деревянной ложке. Бабушка Пру бродила вокруг стола, тыкая пальцами в чашки с кушаньями. Мерси и Грейс играли за столом в «Скрэббл»[32], не слишком заботясь о правилах.
— Не стой там столбом. Веди ее сюда.
Я почувствовал, как от волнения напряглись мои мышцы. Поведение Эммы и Сестер было непредсказуемым. Я по-прежнему не понимал, почему Эмма настояла на приглашении Лены. Мы вошли в комнату.
— Очень рада познакомиться с вами, — приветливо сказала Лена.
Эмма вытерла руки о фартук и осмотрела ее с головы до ног.
— Так вот кто прибрал к рукам моего мальчика! Наш почтальон был прав. Она красивая, как картинка.
Мне почему-то подумалось, что Карлтон Итон рассказал ей об этом во время их поездки на Топкий ручей. Лена слегка покраснела.
— Спасибо.