— Белль? Что с тобой? Ты в порядке?

— Все хорошо. Просто чтобы играть в эту игру, видимо, нужны нервы покрепче, чем у меня.

— Это в последний раз, обещаю, — поклялся он, надеясь, что Белль немного развеселится.

— Спасибо. Я надеюсь.

Сам Стивен не позволил себе так явно выразить радость и облегчение, что игра наконец закончилась, ведь для него самое трудное было впереди. Единственное, что выдало его, — это глубокий вздох, да еще поспешный жест, с которым он поднес к губам бокал.

— И чей же листок нужно развернуть? — слегка дрожащим голосом спросила Белль.

Стивен, уже протянувший руку за своим собственным листком, внезапно понял, что его застигли врасплох. Вспомнив, как странно вела себя Белль, когда он случайно взял ее бумажку вместо своей, он задумался, гадая, не совершает ли ошибку.

Очень медленно, не отрывая взгляда от лица Белль, он протянул руку к своему листку. И с удивлением увидел, что ее лицо разом просветлело. Он снова замер — заинтригованный и даже слегка встревоженный, — а потом решительно протянул руку к сложенному листку бумаги.

Белль резко дернулась, словно намереваясь выхватить у него листок, но Стивен оказался быстрее. И рука Белль, задрожав, опустилась на колени.

— В этот раз ты получишь то, что хотел, — с каким-то отчаянием в голосе пробормотала она. — Что ж, ты выиграл, а значит, это только справедливо. Можешь выбрать желание.

— Но мне казалось, это и есть то, чего я хочу.

— Нет. — Белль покачала головой, глаза ее молили. Она вдруг заторопилась, словно испугавшись, что он не даст ей договорить. — Это не то… это не может быть то, чего ты хочешь. Должно быть, я сошла с ума, когда написала это. Это все шраб виноват… Не читай, прошу тебя, Стивен! Зачем тебе лишняя обуза?

— Но я хочу прочитать, Белль! И пусть это сумасшедшее желание, но мне хочется узнать его, — мягко проговорил он. — И потом, просто представить себе не могу, что ты такое можешь попросить, что бы непременно стало для меня обузой.

— Стивен…

— Доверься мне, Белль.

— Хорошо, Стивен. Конечно, я предпочла бы, чтобы ты выбрал другой листок, но раз ты сам так захотел…

Сдавшись, Белль съежилась в кресле, глядя на Стивена широко раскрытыми, испуганными глазами. Чувствуя себя так, словно тянул за усы беспомощного котенка, Стивен медленно развернул листок — четыре коротеньких слова: «Мне нужна твоя любовь!»

— Мне хотелось знать, смог бы ты полюбить меня хоть немного вместо того, чтобы воспринимать наш брак как какую-то почетную обязанность, — едва слышно прошептала она.

— Почетную обязанность?! Похоже, мы снова не поспеваем за событиями. Ну же, Белль, давай. Прочти, что там написано.

Вздох облегчения вырвался из груди Стивена. Перегнувшись через стол, он щелчком подтолкнул к Белль свой листок.

Негнущимися пальцами Белль развернула листок и пробежала его глазами. Лицо ее вспыхнуло. И когда она подняла на Стивена сияющий взгляд, в глазах ее вспыхнула надежда.

— Моя любовь и так уже принадлежит тебе, Белль, — тихо пробормотал Стивен, не в силах отвести от нее взгляд. — И сердце мое тоже. Впрочем, оно стало твоим с первой минуты.

Белль затрясла головой, то ли не в силах поверить его словам, то ли отрицая всякую возможность этого.

— Невозможно. Ты просто хотел жениться на девушке благородного происхождения. — Губы не слушались ее. — Мы поженились, только чтобы избежать скандала.

Стивен кивнул:

— Да, это правда, но не совсем. Не знаю, в чем тут дело — может, виноват проклятый бренди лорда Дункана, несколько притупивший мои честолюбивые амбиции, или письмо Констанс… одного его, думаю, было вполне достаточно, чтобы представить себе все прелести брака по расчету. Короче говоря, не знаю, что тому виной, однако с первой же минуты, как я увидел тебя, мне стало ясно, что жизнь моя изменилась навсегда. Я смотрел на тебя и чувствовал, как все мои планы медленно тают как дым, сменяясь ощущением чего-то чудесного, что ждет меня впереди. Да, кстати, уж коли речь зашла о том, что твое происхождение якобы недостаточно благородно для меня… чтобы я больше не слышал от тебя ни о каких сомнениях на этот счет. Ты поняла?

— Стивен? — дрожащим голосом проговорила Белль, протянув к нему руку, на которой сверкнуло подаренное им кольцо.

Накрыв ее руку своей, Стивен нежно пожал ее пальчики.

— Я буду вечно благодарен судьбе за то, что в тот день она свела нас вместе. Ты веришь мне, Белль? Если бы не ты, я имел бы глупость запутаться в паутине собственного непомерного тщеславия и навеки погубил бы свою жизнь. Ты спасла меня от участи худшей, чем смерть.

Помолчав немного, Стивен выпустил ее руку. А потом отвел глаза в сторону и смущенно откашлялся.

— А ты, Белль? — каким-то тусклым, невыразительным голосом спросил он. — Что тебе подсказывает твое сердце? Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня?

Вскочив со стула, Белль едва ли не бегом бросилась к нему. Мягко прошелестели шелковые юбки, и через мгновение она уже была в его объятиях. Обхватив его лицо ладонями и сияя счастливой улыбкой, Белль покачала головой:

— Ах, Стивен, ведь по меньшей мере наполовину мое сердце давно уже принадлежало тебе! Еще с того времени, как мы оба были детьми!

— А теперь, Белль?

— А теперь оно твое, Стивен! Отныне и навсегда. Я долго сопротивлялась этому, считая, что поступаю правильно, однако все было напрасно. Сердце подсказывало мне, что я совершаю ошибку. И теперь я счастлива, что послушалась его. Я люблю тебя, Стивен, люблю всем сердцем.

Эти нежные слова сопровождались поцелуем, который сделал их еще слаще. У Стивена словно гора свалилась с плеч. Сомнения, страх, неуверенность, терзавшие его столько дней и ночей, исчезли, сменившись огромным счастьем. Слова любви, которые шептала ему Белль, были словно луч света, прорезавший непроглядную тьму отчаяния, где все это время томилась его душа.

— Благодарю тебя, Господи! — благоговейно вздохнул он, еще крепче прижимая жену к груди. — Конечно, я не заслуживаю такого счастья, но все равно — спасибо.

Вытащив из волос ленту, Белль отбросила ее в сторону, пока Стивен, подхватив жену на руки, нес ее к постели. Бережно уложил на пышную перину из гусиного пуха и всей тяжестью рухнул на нее сверху.

Он не произнес ни слова, с восторгом упиваясь шелковистостью ее волос, разметавшихся поверх его руки, в которые он уткнулся лицом. Но слова были не нужны — даже сейчас, когда она не могла видеть пламени, полыхавшего в его глазах, жар его тела яснее всяких слов поведал Белль о сжигавшем Стивена желании.

— Ты прекрасна, — выдохнул он. — Не знаю, говорил ли я тебе об этом, но я не знаю женщины красивее тебя. Белль с дразнящей улыбкой покачала головой: