- Эй, Сусанина! – позвал Ромка с балкона. – Если звонила или писала, не думай – я не на морозе. Реально телефон разрядился. Слышишь? Или опять дрыхнешь, зараза бессовестная?

Женька закрыла глаза и мерно засопела.

- В натуре дрыхнет! – восхитился голос Ромки возле самого уха. – Пожарный расчет заступил на вахту, и гори все синим пламенем! А и ладно, пусть горит.

«Он что думает, я после сегодняшнего ему еще звонить или писать буду?! – мысленно возмутилась она. – Мы же с ним… пока-пока?!»

Ромка направился к холодильнику, дернул дверцу, примерно с минуту изучал взглядом пустые полки:

- И чего от тебя заразы еще ожидать? Как всегда – ни душе, ни телу. Ни слова доброго, ни… Хоть бутербродов своему мужику могла бы накрутить!

Женька настолько офигела, что чуть не разучилась дышать:

«Какие еще бутерброды? Какому мужику?!»

Ромка вытащил миску с персиками, с недовольным видом отправил в рот одну дольку, прожевал:

- Слишком приторно. Посолить что ли?

Он взял со стола солонку, щедро посыпал персики солью и попробовал:

- Теперь более – менее. Ты была права, Сусанина: сладкое с соленым -довольно оригинально на вкус. Кстати, слышал про острый соус с персиковым соком для шашлыка. Попробуем? А, ты ж дрыхнешь, зараза!

Ромка доел персики, сполоснул миску под краном и убрал в шкаф. По дороге наткнулся на стул с брошенными на него полотенцами и купальником:

- Еще и бардак развела! Как же мне сложно с тобой, Женек! И красивая, и умная, и вести себя умеешь… иногда, но бестолковая до невозможности. Реально заняться твоим воспитанием что ли?

Он аккуратно сложил вещи и подошел к Женьке:

- Разлеглась на всю кровать, а я где спать, по-твоему, должен?

Когнитивный диссонанс ворвался в мозг, радостно хлопая крыльями:

«Он же сказал – я ему не нравлюсь?! Нравится – не нравится, спи моя красавица, что ли?!»

Ромка осторожно отодвинул Женьку к стене и улегся рядом.

«И что в его кровати… кто угодно, но не я?! – кипело в мозгу. – А хотя это, как раз, логично. Это не его кровать!»

Места для двоих было мало, и Женька невольно уткнулась носом в Ромкино плечо. Ромка пах хорошим коньяком, мужским дезодорантом и собой. Последний запах был… Женька аж зажмурилась от удовольствия.

«А, может, Ромка этот… - внезапно пришла в голову разумная идея. – Профессионал? И это тактика: вынести девушке мозг, чтобы все адекватные реакции отключились, а потом этим воспользоваться? Если так, он близок к цели! Начни сейчас по серьезному приставать, я вряд ли долго…»

От осознания Ромкиной наглости и беспринципности, и понимания, что никуда не денешься – влюбилась, Женьку охватил приступ злости.

Якобы ворочаясь во сне, она пихнула Ромку в бок локтем.

- Отстань, Сусанина! – он повернулся на другой бок и широко зевнул. – Я спать хочу. И хватит с тебя сладкого на сегодня, ты и то не заслужила. Вот будешь себя хорошо вести – тогда получишь вкусняшки. Сколько хочешь. Ты же любишь сладкое, Женек, я понял. И не только пирожные.

И буквально через минуту Женька услышала размеренное сопение.

«Занавес! – поняла она. – Апофеоз! Я его убью. Завтра».

Глава 27. День пятый. Подъем на гору Ахун

Ночью Женька проснулась от того, что кто-то очень хороший - и даже просто замечательный! - самым замечательным образом храпел возле самого уха.

Она приподнялась на локте и посмотрела на Ромку. Голова его съехала с подушки и лежала запрокинутой, чуть ли не свисая с кровати.

Женька подвинулась, расправила подушку «блинчиком» и притянула Ромку к себе. Тот вначале как-то смешно скривился, но потом уткнулся в плечо подруги и сладко засопел.

Женьку вновь охватило то удивительное чувство: тонкое, легкое и невесомо-прозрачное. Стрекозиное крылышко? Она взяла Ромкину руку и прижалась губами к ладони.

«Балбес ты, Ромка, все-таки! – нежно подумала она. – Это ж надо такое вытворять! А еще других воспитываешь».

Женька ожидала, что Ромкино ночное паломничество в ее кровать является оригинальным способом помириться. И утром он если уж и не попросит прощение за вчерашнее, то, по крайней мере, поцелует и скажет что-нибудь хорошее.

Но не успели первые солнечные лучи – кстати, опять совершенно по-летнему яркие – пробраться сквозь неплотно задернутые жалюзи, как друга с непонятным статусом сдуло из постели ураганом.

Он резко подскочил, клюнул тщательно изображающую глубокий сон подругу то ли в щеку, то ли в глаз, и исчез на своей половине балкона.

Удивительно, но Женька почти не удивилась. Просто несколько минут лежала и щурилась от солнца.

«С этим придется что-то делать! – поняла она. – Тактика «плыть по течению» не работает. Знать бы еще, что именно делать и как! Не умею проявлять инициативу в отношениях. Никогда не пробовала».

Женька еще немного повалялась в кровати, потом встала, умылась и начала собираться на завтрак.

Пока расчесывалась, наносила на лицо увлажняющий крем и мазала губы блеском, услышала, что Ромка вернулся с пробежки. Статусный друг ходил по своему номеру, хлопал дверями шкафов, включал воду в душе.

Женька надела легкий сарафан – благо погода позволяла – и, улыбаясь своему отражению в зеркале, гадала: «зайдет Ромка, чтобы вместе идти на завтрак, или не зайдет?»

Наконец, дверь соседнего номера хлопнула, в коридоре послышались до боли знакомые шаги. У Женькиных апартаментов шаги вдруг утихли, и она, затаив дыхание, с минуту явно слышала за дверью напряженное сопение. Но внезапно шаги опять сорвались с места, да как припустили: по коридору, вниз по лестнице. Чуть ли не бегом!

Женька, не удержавшись, рассмеялась в ладошку. Такого у нее еще точно никогда не было. Разве что в третьем классе… хотя нет, отдаленно похоже, но не так!

В столовой Женька села с Аленой и Эрикой, подруги беспечно болтали, обсуждая предстоящую поездку. Ромка сидел один за колонной, гонял по пустой тарелке макаронину и делал вид, что и вовсе не смотрит на подругу. Хотя время от времени не выдерживал и бросал на нее пронзительные взгляды из-под ресниц.

«Как же он достал!!! – мысленно простонала Женька. – Задрал, заколебал, за… мучал! Втюрился – так приди признайся, как человек! Имей смелость. А то только глазками хлоп-хлоп: я не я, меня тут не было! Реально прибить охота! Не до смерти, конечно, но зажать где-нибудь в углу и бить,