Та-та-та… — автомат захлебнулся, но от цели-таки полетели в стороны клочья плоти и перья, и крылатый хищник рухнул на камни.

— Даниле нравится! — пискнул малыш и, быстро-быстро взмахивая крыльями, помчался вперед, спикировал на упавшего врага и ткнулся в него мордашкой.

«Однако моему зверью понадобится пища», — подумал Создатель и слегка ослабил мысленный поводок первого медведя.

— Данила, ты пропал! — шарахнулся в сторону малыш, которого зверюга едва не схавал огромной пастью вместе с ошметками орла. Один глоток — и птички не стало.

«Вечером косулю попробую подстрелить, — подумал Господь, меняя магазин автомата, — или пару зайцев. Надеюсь, топтыгиным хватит».

В один из дней, ближе к вечеру, Создатель облюбовал небольшую прогалину, вдающуюся в высокий бурелом. Он заставил медведей подняться выше на скалы, а затем привычно накинул мысленную петлю на ближние заросли. Почти сразу с ветвей посыпались птицы, заскакали мелкие зверьки.

Олег снял с плеча автомат, передернул затвор.

За прошедшие дни он привык, что более крупное зверье появляется не вместе с «мелочью», а спустя несколько минут. В отличие от мошкары, мгновенно облепляющей тело.

Эти предвечерние минуты были единственным удовольствием в долгом походе. Слишком уж простыми, даже скучными казались переходы. Как и предполагал Господь, между чащей и горными склонами постоянно оставался некоторый промежуток, по которому и двигался караван, только изредка вынужденный подниматься на скалы — обходить толстые завалившиеся деревья.

Раздвинулись ветви, на полянку выскочил крупный кабан. Как раз то, что надо, — на всех медведей хватит.

Создатель поймал дичь на линию прицела, плавно нажал спусковой крючок.

Та-та-та-та-та!

Хряк подпрыгнул, сделал два широких скачка и завалился на бок, мелко потряхивая ногами. На добычу немедленно спикировал Данила. Кровосос в таких случаях всегда успевал первым.

Создатель ослабил хватку, которой удерживал медведей, и те устремились вперед.

Б-ба-бах!

Взрывная волна швырнула Олега об валун с такой силой, что перехватило дыхание, посыпались сверху ветки и иголки, каменная крошка. Создатель машинально провел рукой по лицу, взглянул — вся ладонь в крови.

— Данила, ты пропал! — прорезался запутавшийся в ветвях кровосос.

Оглушительно треснула и медленно завалилась пересохшая ель.

И только громадный медведь с двумя ящиками по бокам невозмутимо, рвал парное кабанье мясо.

— А где второй? — удивился Создатель, сел, морщась от боли, а затем задал себе сакраментальный вопрос Пятачка, лишившегося любимого шарика:

— И что это так бумкнуло?

Теперь было поздно гадать, то ли второй мишка слишком резко прыгнул, то ли ударился ящиком о скалу, то ли уронил поклажу, но от огромного гужевого зверя даже мокрого места не осталось. Самое обидное: от одного из автоматов — тоже.

— Данила, ты пропал! — Кровосос выбрался из колючих еловых лап и неуверенно запорхал над поляной.

— Ты цел, пиявка с глазами? — окликнул его Господь.

— Данила жив, — отозвался крылатый клоп.

— Это хорошо, — кивнул Создатель и тут же сморщился от боли. — Поднимись повыше, посмотри, до моря далеко?

Малыш послушно начал набирать высоту, но почти сразу вернулся обратно:

— Совсем рядом! Завтра придем!

— Хорошо, — облегченно вздохнул Господь. — Полдороги позади. — И Олег бессильно откинулся обратно на камни.

* * *

Переезд через Неву Синичка вытерпела с трудом, синявинские садоводства бодрости ей тоже не прибавили. К счастью, Мурманское шоссе, ровное и широкое, позволяло без опаски разогнать машину до упора, тем паче что врагов человечества номер один — инспекторов ГАИ — ради буднего дня на дороге не имелось. Вскоре девушка стала приходить в себя, а когда трасса вошла в лес, колдунья даже повеселела.

— Мы можем остановиться? — внезапно попросила Синичка, положив ладонь ему на руку.

— Что-то случилось?

— Нет. Просто хочется посмотреть на настоящий дикий лес.

— Разве это лес? Настоящий лес будет дальше, километров через двести.

Синичка немного помолчала, потом улыбнулась:

— Ты не поверишь, но мне никогда в жизни не довелось увидеть ничего подобного. Только читать. У нас деревья сажают там, где собираются что-то строить, а чтобы вот так… Когда мы впервые увидели ваш город, то подумали, что рано или поздно наша страна тоже станет такой: высокие каменные дома и редкие садики между ними. А у вас, оказывается, леса, леса, леса…

— Здесь все шоссе такое: пара километров поля, потом десяток — дебри, пара километров поля, и снова бор.

Синичка не ответила. Она крепко спала.

Поселок Винницы вытянулся вдоль реки Оять, там, где шириной она не превышает Фонтанки и где по ней еще не ползают буксиры и плавучие краны. Разве что вездесущие байдарочники время от времени проскальзывают по водной глади, гордо глядя снизу вверх на неторопливых местных жителей.

Основной достопримечательностью являлась столовая из белого кирпича напротив автобусной станции — там постоянно пекли вкуснейшие пироги с брусникой, да и продавали их почти даром. Посещение столовой было для Трофимова главным удовольствием, когда он приезжал сюда на кольцо.

— Странно, — удивилась девушка, — такое большое селение — и в лесу. Здесь все питаются ягодами и дичью?

— И грибами, — почти серьезно согласился Саша, но не выдержал и рассмеялся: — Нет, конечно. Тут поля немалые, но они дальше, мы еще мимо поедем.

— А может, не надо дальше? — предложила Синичка. — Красиво здесь очень. Дома на наши похожи. Уютные.

— Сперва ответь на один вопрос: вы собираетесь всех своих людей переместить разом или проводить через тоннель, как через дверь?

— Переместить разом никаких сил не хватит, — наставительно, как учительница дошколенку, объяснила колдунья. — Тоннель нам нужно только открыть, а уж пройдут они сами…

— …Миллион человек, — продолжил за нее Саша, — если в секунду по человеку выводить, то десять суток нужно. Если по пять — то двое суток. В любом случае заниматься этим надо в тихом малолюдном месте, а не в райцентре.

— Надо же, — удивилась такому повороту Синичка, — а нам казалось, что главное — это проход открыть. А уж там все само собой получится.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, — ответил Трофимов и завел двигатель. — Теперь нам туда. — Он указал на низкий мост и серую грунтовку, уходящую на заросший холм.

— А что там?

— Деревни. Четыре года назад по этой дороге два раза в день автобус ходил, да и то не ко всем поселкам. При нынешнем положении дел рейс вполне могли снять. Места — глуше некуда. А в идеале было бы брошенную деревню найти.