Салленбодэ легко коснулась его.

– Что ты видишь, Маскалл?

– Свет Маспела.

– Я ничего не вижу.

Свет разгорался, пока Маскалл не утратил представление о том, где находится. Сияние стало еще яростней и ослепительней. Маскалл забыл про существование Салленбодэ. Барабанный бой оглушал. Каждый удар напоминал ошеломительный раскат грома, бивший по небу и сотрясавший воздух. Наконец удары слились в один, и мир содрогнулся от непрерывного громового рева. Однако ритм сохранился: четыре четверти, с акцентом на третьем такте, по-прежнему пульсировали в атмосфере, только теперь на фоне грома, а не тишины.

Сердце Маскалла колотилось как безумное. Его тело стало тюрьмой. Он хотел сбросить ее, взлететь и слиться с безупречной вселенной, которая начала открываться перед ним.

Внезапно Салленбодэ обхватила Маскалла руками и принялась страстно целовать. Он не отреагировал – он не почувствовал ее поцелуев. Она отпустила его и, понурив голову, пошла прочь, обратно к перевалу Морнстэб. Из ее глаз текли слезы.

Несколько минут спустя сияние начало меркнуть. Гром стих. Вновь засияла луна, озарив каменные столбы и склон холма. Вскоре сверхъестественный свет полностью погас, однако барабан продолжал тихо выбивать приглушенный ритм где-то за холмом. Маскалл отчаянно вздрогнул и огляделся, словно очнувшись ото сна.

Он увидел Салленбодэ, медленно бредущую прочь в нескольких сотнях ярдов от него. Зрелище это разбило ему сердце. Он кинулся за ней, призывая ее… Она не обернулась. Когда расстояние между ними сократилось вдвое, она внезапно споткнулась и упала. Салленбодэ не поднялась, а осталась лежать неподвижно.

Он подбежал к ней и склонился над ее телом. Его худшие страхи подтвердились. Жизнь покинула Салленбодэ.

Под слоем грязи на ее лице застыла вульгарная, отвратительная ухмылка Кристалмена, однако Маскалл этого не заметил. Никогда еще Салленбодэ не казалась ему такой красивой.

Он долго стоял рядом с ней на коленях. Он плакал – но между рыданиями поднимал голову и прислушивался к далекому барабану.

Прошел час, другой. Тиргелд переместился на юго-запад. Маскалл взвалил безжизненное тело Салленбодэ на плечи и зашагал к перевалу. Его больше не заботил Маспел. Он хотел найти воду, чтобы обмыть труп возлюбленной, и землю, чтобы похоронить ее.

Достигнув выходившего на оползень валуна, на котором они разговаривали, Маскалл опустил свою ношу и, положив мертвую девушку на камень, долго сидел рядом с ней, глядя в сторону Бэри.

Затем он продолжил спуск с перевала Морнстэб.

Уже занялся рассвет, но солнце еще не взошло, когда Маскалл очнулся от скверного сна. Воздух был прохладным и сладким. Где-то на оползне пела птица; ее песня состояла всего из двух нот, однако была такой жалобной и душераздирающей, что Маскалл едва мог ее вынести.

Небо на востоке было нежно-зеленым, около горизонта протянулось длинное, тонкое облако цвета шоколада. Воздух казался голубым – будто окрашенным, загадочным и туманным. Ни Сарклэша, ни Адажа не было видно. Седловина перевала возвышалась над Маскаллом на пять сотен футов; он спустился с него ночью. Оползень тянулся дальше подобно огромной лестнице, к верхним склонам Бэри, который лежал в пятнадцати сотнях футов внизу. Поверхность перевала была неровной, а уклон – чрезвычайно крутым, хотя и не отвесным. Ширина перевала составляла около мили. По обеим сторонам, с востока и запада, вертикально уходили вниз темные скалы хребта. У перевала их высота от подножия до вершины составляла двести футов, однако там, где хребет поднимался с одной стороны к Адажу, а с другой к Сарклэшу, она становилась фантастической, невероятной. Несмотря на ширину и надежность перевала, Маскаллу казалось, будто он висит в воздухе.

Клочок рыхлой, плодородной коричневой почвы неподалеку отмечал могилу Салленбодэ. Маскалл вырыл ее при свете луны, используя длинный, плоский камень вместо лопаты. Чуть ниже поднимался в сумерках белый пар от горячего источника. С того места, где сидел Маскалл, он не мог различить озерцо, в которое впадал источник, но именно в нем он прошлой ночью обмыл сперва тело мертвой девушки, а потом свое собственное.

Маскалл поднялся, снова зевнул, потянулся и безразлично огляделся. Долго смотрел на могилу. Полутьма неуловимо сменилась дневным светом; вот-вот должно было взойти солнце. Облаков почти не было. Дивный могучий хребет позади Маскалла начал возникать из утреннего тумана… часть Сарклэша и покрытый зеленым льдом гребень самого гигантского Адажа, который Маскалл мог различить, лишь запрокинув голову.

Он смотрел на все с вялой апатией, как заблудшая душа. Все его желания навеки погасли; он не хотел никуда идти, не хотел ничего делать. Он решил отправиться в Бэри.

Маскалл подошел к теплому водоему, чтобы смыть сонливость. На берегу сидел Крэг и смотрел на пузыри.

Маскалл подумал, что спит. Крэг был одет в кожаную рубашку и штаны. Его лицо было мрачным, желтоватым и уродливым. Он оглядел Маскалла без улыбки, не пытаясь встать.

– Откуда ты взялся, Крэг, черт бы тебя побрал?

– Главное, что я здесь.

– Где Найтспор?

– Неподалеку.

– Кажется, с последней нашей встречи прошло сто лет. Почему вы двое бросили меня таким отвратительным образом?

– Ты был достаточно силен, чтобы справиться в одиночку.

– Так оно и вышло, но откуда тебе было знать?.. В любом случае ты хорошо все рассчитал. Похоже, сегодня я умру.

Крэг нахмурился.

– Ты умрешь этим утром.

– Пусть так. Но где ты об этом слышал?

– Ты готов к смерти. Ты изучил весь спектр. Зачем жить дальше?

– Незачем, – ответил Маскалл с отрывистым смешком. – Я готов. Я потерпел неудачу во всем. Я лишь хотел знать, откуда тебе это известно… Итак, теперь ты ко мне присоединился. Куда мы пойдем?

– Через Бэри.

– А как насчет Найтспора?

Крэг вскочил на ноги с неуклюжим проворством.

– Мы не будем его ждать. Он появится там одновременно с нами.

– Где?

– В пункте нашего назначения… Идем! Солнце встает.

Они начали бок о бок спускаться по перевалу; Бранчспелл, огромный и ослепительный, яростно выпрыгнул на небо. Рассветная нежность испарилась, и начался очередной грубый день. Они миновали деревья и растения, листья которых свернулись, будто во сне. Маскалл показал их своему спутнику.

– Почему они не раскрываются навстречу солнцу?

– Бранчспелл для них – вторая ночь. Их день – Элппейн.

– Долго ли до его восхода?

– Еще есть некоторое время.

– Как ты думаешь, доживу ли я до него?

– А ты хочешь?