— Турсы, — сказал Будимир, мгновенно оценивающий обстановку, где бы они ни появлялись. — Охраняют острог с пленником.

— Мне бы сейчас не помешал РПГ, — проговорил Ростислав задумчиво, оценивая стражу.

— Что? — не понял мальчик.

— Гранатомет. Этих красавцев только гранатой и возьмешь, а еще лучше ракетой из ПЗРК.

— Неужели вы собираетесь с ними сражаться? — наивно ахнула Ненагляда. — Они же вон какие огромные!

— Ничего, величина еще не говорит о силе. Предлагаю подойти поближе и попросить циклопов отпустить пленника. Хотя вряд ли они послушаются. Интересно, кто их хозяин? Зачем ему понадобилось держать в тюрьме птицу? Кстати, какую?

— Это не простая птица, — проговорил Будимир. — Сокол Соколов. Магическое существо, поддержавшее когда-то светлые силы в борьбе с Люцифером.

— Откуда тебе это известно? Или ты с ним общаешься? Мальчик кивнул.

— Ясно. Значит, его захватили слуги Уицраора и заперли здесь, чтобы не мешал планам их господина. Это нам знакомо. Пошли, Дима. А ты останься здесь, девочка, мало ли что случится. Хотя, думаю, мы справимся с этими парнями.

Ненагляда схватила его за руку, но устыдилась своего порыва, отступила, потупив взор.

— Я подожду, гридь.

Ростислав почувствовал желание обнять девушку и даже сделал движение к ней, но наткнулся на недоумевающий взгляд Будимира и опомнился. «Странно все же, что она так действует на меня», мелькнула почти задавленная эмоциями мысль. Но не задержалась в голове, утонула в более важных переживаниях.

Они с Будимиром двинулись к дереву-тюрьме, внутри которой иногда мелькало что-то серебристое, белое, живое. Однажды в одном из верхних отверстий даже показался круглый, янтарно-желтый, явно птичий глаз.

Циклопы, обходившие дерево кругом, наконец заметили гостей, остановились, в недоумении разглядывая их. Каждый из гигантов был в десять раз выше Светлова и мог бы спокойно раздавить человека ногой.

— Эй, уроды, здравия желаю! — крикнул Ростислав, сложив ладони рупором. — Есть деловое предложение. Великаны-турсы переглянулись.

— Угр хыхр? — пробурчал первый.

— Кто это? — перевел лингвер, хотя мгновением раньше Светлов и сам понял сказанное. Турсы разговаривали на одном из диалектов «провальных» миров Шаданакара, соседствующих с хронами Великих игв. Как они очутились здесь, в мире Гагтунгра, в другой метавселенной Веера, можно было только догадываться.

— Руссини бругдиг, — весело ответил Ростислав, что в переводе означало: «русские пришли». — Недерр фих герр баринегг (Предлагаю отпустить пленника). Хиш манар брад (Он мой друг).

Циклопы снова переглянулись, потом зычно заржали, разевая черные пасти. Один из них снял с плеча дубину, присел на корточки, навис над землянами, произнес одно длинное, почти непроизносимое человеческим языком слово.

— Ты, наверное, хочешь умереть, козявка? — перевел лингвер.

Ростислав пригорюнился, ответил в том же тоне:

— А вам, наверное, давно не мяли бока, мальчики?

Typс выпрямился, глаз его налился кровью.

— Гхрро?! (Что?!)

— Что слышал, — пожал плечами Ростислав. — Может, договоримся по-хорошему? Вы отпускаете пленника, мы дарим вам жизнь.

— Агр ахр! — прорычал второй циклоп, что переводилось как известное земное ругательство. — Фих герр буррухимм!

Он замахнулся дубиной, ударил, но дубина с лета наткнулась на невидимое препятствие, соскользнула и ахнула прямо по ноге приятеля. Тот завопил так, что затряслась ветвь под ногами, бросил свою дубину, схватился лапами за раздробленную ступню и запрыгал на одной ноге. Повалился на спину, продолжая вопить.

— Больно? — посочувствовал Ростислав, переждав крики. — Видите, какие вы неловкие? Чего доброго перебьете друг друга. Стоит ли так рисковать?

Турс, покалечивший приятеля, в недоумении глянул на него, заревел, ударил еще раз. Дубина отскочила от невидимого зеркала и едва не угодила ему в лоб. Циклоп отшатнулся, опустил дубину, озадаченный случившимся.

— Хочешь, вылечу твоего напарника? — спокойно предложил Светлов.

Раненый турс перестал подвывать, посмотрел на своего сородича, проворчал что-то сквозь зубы. Тот заколебался, не зная, как поступить, поднял дубину, опустил, снова поднял. Потом недоверчиво глянул на не двинувшихся с места землян.

— Угр йе? (Кто вы?)

— Люди, — ответил Ростислав. — Издалека идем, друзей ищем.

— Льюддь? Кадаббрусс? (Волшебники?)

— Естественно, — кивнул Ростислав, забавляясь. — Так что, будем сражаться или разойдемся миром? Еще раз предлагать такие выгодные условия не буду.

— Мы не можем… мы служим…

— На них заклятие, — тихо сказал Будимир.

— Можешь снять? — так же тихо спросил Светлов.

— Попробую.

— Мы вас освободим от этой неблагодарной работы, вылечим ногу, идите на все четыре стороны.

Турс переложил дубину из лапы в лапу, с сомнением посмотрел на землян, перевел взгляд на поскуливающего напарника.

— Придет господин, он нас замучает!

— Кто ваш господин?

— Великий игва Дуггур!

Ростиславу послышался чей-то тихий, еле слышный возглас: «Кретины!» — он даже оглянулся в поисках того, кто мог прошептать это слово, но турс заговорил снова:

— Вам с ним не справиться… убирайтесь!

— А может, все-таки справимся? Он далеко, мы близко. Кого вы боитесь больше?

— Его! Он сильнее! И близко!

Ростислав хмыкнул, оглянулся на засветившегося Будимира.

— С каких это пор игва Дуггур, он же Праселк, он же наместник хаббардианский, стал Великим? И что означает — он близко? Где? Здесь, в хроне Гагтунгра?

Глаза мальчика метнули молнии.

Оба циклопа вздрогнули, раненый перестал подвывать, его спутник выронил дубину, выкатил глаз, ухнул, растерянно прислушался к своим ощущениям. Переступил с ноги на ногу.

— Вы козявки… вы не сможете… Великий игва превратит вас… он сильнее… вы слабые совсем… он сильный… вы… — Бормотание циклопа становилось все невнятнее и слабее, наконец он замолчал и вдруг сел на землю с осоловелым видом.

— Все, снял, — с облегчением сказал Будимир. — Теперь они будут повиноваться нам. Вообще-то турсы незлобные существа, но у них рабская психология, они привыкли кому-либо служить, не важно кому.

— Это высказывание в духе твоего учителя.