испытываю к тебе жалости, гигантский ты болван. Я просто… удивлена. Наверное, я всегда предполагала, что ты более расчётлив в своих решениях. Это похоже на спонтанную реакцию.

— Этот разговор меня раздражает. Тебе лучше уйти, — объявил он.

— Люсьен, — всё раздражение, все безысходность, которые копились во мне, вылились в этих двух слогах.

— Что? — тихо спросил он.

— Почему мы продолжаем кататься на этих американских горках? — спросила я.

— Я всегда думал об этом скорее как о танце, — парировал он.

— Американские горки, танец, череда серьёзных ошибок. Что мы делаем, Люцифер?

Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что словно примерзла к месту.

— Мы цепляемся за то, чего больше не существует, — произнёс он ровным голосом.

Я приняла этот удар и выдохнула.

— Как мы можем отпустить то, чего не существует? — спросила я.

— Если я разберусь с этим, я дам тебе знать… в письме… от моего адвоката.

Мои губы изогнулись в улыбке. В этом заключалась магия Люсьена. Я могла ненавидеть его, но он всё равно заставлял меня улыбаться.

— Ты когда-нибудь хотел завести семью? — спросила я.

— Когда-то. Давным-давно, — ответил он тихим голосом.

Я прикусила губу и попыталась отгородиться от нахлынувших воспоминаний.

— Тебе лучше уйти, Пикс.

— Ты не обязан быть таким, как они, — сказала я ему. — Ты уже лучше. Я имею в виду, если не считать твоего ужасного характера. Ты бы справился с этим лучше, чем они.

Люсьен уже качал головой.

— Я трачу своё время на то, что важнее всего. У меня ничего не остаётся на жену и детей. Я бы только подверг их риску.

Я выпрямилась.

— Я говорила с Нэшем о том, что ты работаешь с ФБР.

— Ну естественно.

Американские горки медленно поднимались на первый холм.

— Ты просил меня не волноваться. Ты не говорил «не разговаривай со своим другом».

— Ты ничуть не изменилась, — огрызнулся он.

Вообще-то, с шестнадцати лет моя грудь увеличилась на один размер. Но в данном разговоре это казалось неуместным.

— А ты совершенно не тот человек, каким был раньше, — отметила я.

— У меня много работы, а ты меня раздражаешь, — сказал он.

— Я поговорила с Нэшем, твоим другом, и он не в восторге от того, что вы с ФБР стали лучшими друзьями.

Точные слова Нэша звучали примерно так: «У меня от этого бл*дская изжога».

— Мне всё равно, — тон Люсьена был настолько безразличным, что мне захотелось пойти в гостиную, взять одну из колючих подушек и запустить ей в него.

— Мы оба не могли не задаться вопросом, не люди ли Энтони Хьюго напали на Холли, — сказала я.

— Это не твоё дело. Но если это были люди Хьюго, то я только что доказал свою точку зрения. Я делаю то, из-за чего страдают близкие ко мне люди, — отрезал он, и этот красивый фасад треснул ровно настолько, чтобы я смогла заглянуть под него.

— Люсьен, — мягко произнесла я.

Он поднял руку.

— Не надо. Я бы хотел, чтобы ты ушла.

Я скрестила руки на груди.

— Не уйду, пока ты не расскажешь мне, как продвигается расследование. Тебе грозит опасность? Остальные твои сотрудники принимают меры предосторожности?

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — сказал он и направился к выходу из кухни.

Я последовала за ним в коридор.

— Ты сказал, что парень, который продал Хьюго список, найден мертвым. Феликс Метцер, верно?

Люсьен остановился, взявшись за дверную ручку.

— Откуда ты это узнала?

— Не так уж сложно найти в новостях трупы, извлечённые из реки Потомак.

— В новостях не называли его личность, — возразил он.

— Бл*дь, я библиотекарь. У меня есть реальные ресурсы.

— Ты не будешь вмешиваться в это, Слоан.

Его тон был ледяным и жёстким.

— Я не прошу включить меня. Всё, что мне нужно — это ответы. Близко ли ФБР к аресту? Собирается ли Хьюго снова принять ответные меры, и если да, то являются ли Лина и Нолан мишенями? Если парень, который продал Дункану список, мёртв, значит ли это, что дело зашло в тупик? ФБР расследует финансовые преступления, потому что они влекут за собой больше обвинений? Это не так привлекательно, как обвинить его в убийстве людей, но обычно это легче доказать…

— Это не твоё дело. Я — не твоё дело.

— Просто убеди меня, что ты умнее, быстрее и коварнее, чем какой-нибудь главарь мафии, который сорок лет управлял семейным бизнесом и ни разу не был арестован. Тогда я оставлю тебя в покое.

— Мне не нужно ни в чём тебя убеждать, Слоан, кроме как в том, чтобы ты убралась из моего дома.

Люсьен выглядел так, будто вот-вот впадёт в ярость.

— Послушай. Поскольку у тебя, похоже, нет семьи или друзей, которые могли бы дать тебе совет, тебе придётся иметь дело со мной. Связываться с Энтони Хьюго — плохая идея. Он примет ответные меры. Позволь ФБР расследовать это дело и держись от него подальше.

Я не знала, почему для меня так важно, чтобы он меня услышал. Но это важно.

— Твоё мнение принимается к сведению, — холодно сказал он.

Я так и стояла.

— Зачем ты это делаешь?

— Зачем? — усмехнулся он. — Он пытался отнять кое-что у меня.

Я встала перед ним.

— И теперь ты всю свою жизнь будешь делать что? Осуждать каждого, кто когда-либо причинял тебе зло?

— Я не обязан перед тобой оправдываться.

Я выдохнула и попробовала другую тактику.

— Я понимаю, что твой отец заставил тебя почувствовать себя беспомощным, но…

— Больше ни слова.

Люсьен использовал свой устрашающий голос. Но это только разозлило меня.

— Ты не можешь потратить всю свою взрослую жизнь на исправление ошибок, совершенных твоим отцом. Он уже за решёткой.

— Больше нет.

— Что? Он вышел из тюрьмы? — мой голос повысился до частоты собачьего свистка.

— Нет. Он умер.

Я быстро заморгала и поднесла руку ко лбу, чтобы коридор перестал кружиться.

— Он умер?

— Прошлым летом.

— Прошлым летом?

— Тебе не обязательно повторять всё, что я говорю, — заметил Люсьен.

Я потёрла виски.

— Почему меня не уведомили?

Он нахмурился.

— Зачем было уведомлять тебя?

— Потому что, я как жертва грёбаного Анселя Роллинса должна быть предупреждена каждый раз, когда он переезжает, или выходит на условно-досрочное освобождение, или, чёрт возьми, умирает! Потому что каждый раз, когда он просил УДО, я давала показания комиссии, чтобы убедиться, что это чудовище останется там, где ему и положено быть, — я всплеснула руками. — Какое, к чёрту, правосудие в том, что он просто умер? Скажи мне, что это хотя бы было ужасно больно.

— Ты давала показания? — его голос звучал сдавленно. Его