Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Больно.
– Кто ты? – воскликнул Дивьян. – Откуда?
– А… а ты? – видно было, что слова давались раненому с трудом.
– Я Дивьян, с Шугозера, из рода Конди.
– Свой… – незнакомец слабо улыбнулся. – А я Муст… из Кильму… – Застонав, он потерял сознание.
– Муст, – тихо повторил отрок, усмехнулся, посмотрев на черные волосы парня. – И вправду – черный. Ничего, потерпи немного, если рана невелика – выживешь, если ж глубокая… что ж… Мне тебе ничем не помочь.
Дивьян вытащил из мешка глухаря, быстро общипал, насадил на острую палку, закрутил над углями, вытапливая жир и собирая его в скрученную бересту. Перевернув раненого на живот, осторожно разорвал на спине рубаху, капнул жиром на рану… Тот снова дернулся – значит, еще жив. Дивьян снова попытался вытащить стрелу, та не вытаскивалась, видно, крепко застряла. Вздохнув, отрок вытащил нож и, раздув пламя костра, накалил его до красноты.
– Потерпи, друг, – тихо сказал он, осторожно вонзая лезвие в рану.
Муст, страшно закричав, изогнулся дугой, выпучив глаза от нестерпимой боли.
– Терпи… Терпи… – приговаривал отрок. Закусив губу, он резал ножом по живому мясу. Муст вдруг еще раз сильно выгнулся и затих – то ли умер, то ли потерял сознание от боли. Дивьян пригнулся – нет, вроде дышит.
– Не умирай, пожалуйста, – жалобно попросил он. – Видишь, как я с тобой долго вожусь. Осталось совсем немного. Ага… Вот, кажется, и наконечник… А ну-ка…
Резкий рывок – и окровавленный обломок стрелы с раздвоенным наконечником оказался в руках самозваного лекаря.
– Ну, вот и все, – Дивьян вытер рукавом пот со лба. – Теперь – либо выживешь, либо умрешь… Сейчас еще жирку капнуть, а завтра – травами… Да не дергайся ты так… Вот, хорошо. Спи теперь. Да не стони, спи. Я и сам посплю, если смогу только. Это хорошо, что у тебя челн, очень хорошо. В челне-то мы с тобой быстро доберемся!
К утру Муст выглядел хуже некуда, весь какой-то изжелта-бледный, бескровный, больше похожий на труп, нежели на живого человека. Тяжело дыша, лежал молча, лишь иногда чуть постанывал, искоса поглядывая на Дивьяна. А тот, быстро закинув в челнок добычу и положив на дно мягких веток, осторожно перенес туда раненого и, усевшись на корме, заработал веслом. В левый глаз ему светило утреннее нежное солнце, вокруг было хорошо – не жарко и не прохладно, как бывает в здешних местах очень и очень редко. Дивьян улыбался. Плыть по высокой воде – одно удовольствие, лишь иногда приходилось огибать замшелые камни, да пару раз стаскивать челнок с мели. До цели добрались быстро – вон уже и показалась на излучине знакомая береза, мостки… Причалив, отрок крепко привязал челн с раненым Мустом к мостику, махнул рукой:
– Ну, коли не умер – жди, парень! Одному мне тебя не утащить, схожу позову сестрицу. Донесем тебя до озера, там лодка… Ты жди, не помирай, слышишь? – Дивьян улыбнулся.
Улыбнулся и Муст, только слабо, однако в улыбке его, наряду с болью, сквозила теперь и надежда.
Ладислава потрошила только что пойманную рыбу – с десяток больших форелин, щуку и окуней – когда услышала вдруг с берега озера отдаленный крик названого братца. Выскочила к мосткам – и где его носило всю ночь?
– Иди ко мне-е-е, Лада-чижа! – увидев ее, закричал тот. – Человека понесем.
– Какого еще человека? – нахмурилась Ладислава.
– Уви-и-идишь. Посконину захвати.
Прихватив с собой, как и было велено, кусок грубой ткани, девушка проворно прыгнула в лодку. Названый братец ждал ее на том берегу,