Гордон отстранился, не делая попыток удовлетворить ее другими способами, хотя с легкостью мог бы компенсировать недостаток галантности. Особенно учитывая, что он «несколько недель томился от желания заняться любовью›. Подобное обращение было не характерным для него, и Мадлен не почувствовала себя желанной.

— И к чему это? — спросила она, зная, что он все поймет.

— Думаю, это нервы.

— Ты и нервы? — Она засмеялась.

Он коснулся ее щеки.

— Знаешь, думаю, я готов жить с одной женщиной. Я не смог выбросить тебя из головы. Я был честен, когда сказал, что влюблен в тебя.

Она улыбнулась в темноте.

— Я знаю, почему ты нервничаешь. Одна женщина! Должно быть, для тебя просто жуткая перспектива. Ты уверен, что это не пьяный бред?

Он почувствовал себя задетым.

— Уверен. Я говорил вполне серьезно.

Мадлен подумала, что должна быть польщена: в глубине души она скучала по Гордону, но все же сидела в ней какая-то заноза.

— Что ж, посмотрим, чем все это закончится, согласен? Давай встретимся где-нибудь в выходные, развеемся. Например, прогуляемся?

— Ой, Мадлен, я не могу. Только не на этой неделе.

«Господи, была б охота!» — подумала она, пытаясь нащупать среди камней на полу свою сумочку.

— И чем это ты занят?

— Меня не будет в городе.

— И с кем это тебя не будет?

— Тебе не понравится мой ответ, — признался он. — Мы с ней уезжаем в Таиланд на три недели. Но лучше уж я тебе скажу сразу.

— Сразу? — разозлилась Мадлен. — Ты не сразу признался, подонок! Ты признался только после того, как между нами все произошло. Это было низко, недостойно… даже для тебя.

— Мадлен, перестань! — взмолился Гордон. — Я не могу отменить эту поездку. Я поступил бы нечестно по отношению к ней. Но когда мы вернемся, я с ней расстанусь.

Он делился своими планами, как будто они были совершенно разумными и оправданными. По мнению Мадлен, его доводы даже не заслуживали комментариев. Она развернулась и бросилась вверх по лестнице.

— Подумай над моим предложением! — крикнул Гордон ей вслед. — Только без трагедий!

Когда Мадлен оказалась на улице, на ум ей сразу пришла Росария. Может, стоит расспросить, как вызвать дух зловещего Педроте? Или, может, мама сама наведет на Гордона порчу, чтобы этот самовлюбленный болван начал чахнуть и в конце концов умер?

Мадлен была настолько разгневана, что даже не улыбнулась при мысли об этом и не вспомнила, что придется возвращаться домой одной. И тут ее сердце ушло в пятки. В тени, чуть пригнувшись, стоял мужчина. Он смотрел на нее и не двигался. Вдруг словно по мановению волшебной палочки на дороге появился автомобиль. Увидев желтый маячок на крыше, Мадлен вздохнула с облегчением и чуть ли не бегом бросилась останавливать такси.

Оказавшись в безопасности, она оглянулась. Человек, словно призрак, стоял на том же месте.

— Папа, мы почти приехали?

— Ага, сынок, осталось километра три-четыре. Хочешь порулить?

Саша нагнулся и напряженными руками — такая ответственность! — схватил руль. Управлять машиной было несложно. Дорога была абсолютно прямая, да и отец на всякий случай одним пальцем придерживал баранку. Папа всегда ему давал порулить, а мама — никогда. Она не хотела их отпускать, но папа был таким послушным и милым, что в конце концов она разрешила. Они пообещали вернуться не позднее обеда, и папе пришлось даже оставить в залог свой бумажник.

Спустя некоторое время отец снова взял управление машиной на себя и свернул на боковую дорогу. Вскоре по обеим ее сторонам появились дома. В отличие от желтых домов Бата они были красными. Дорога сделала поворот, и они проехали мимо парка с каруселями и детскими качелями, только дети там не гуляли. Потом пошли заводы. В конце длинного ряда парковок папа затормозил у какого-то дома. В саду стояли машины: две белые, один голубой фургон и кабриолет. Это была машина дяди Юры, Саша тут же ее узнал. Мальчик почувствовал, как в животе похолодело, — то ли от волнения, то ли от благоговейного страха. Разве папа не говорил, что Наполеон у дяди Юры? Может быть, они приехали за собакой? Они вышли из машины и направились к дому. Дверь открыл дядя Юра. Они с папой расцеловались в обе щеки.

— Привет, Саша, — поздоровался Юрий и раскрыл объятия. — Мой самый любимый племянник! Давненько я тебя не видел. Да ты уже почти взрослый!

Саша побаивался дядю Юру, но все равно обнял его.

— Когда-нибудь ты будешь жить с дядей Юрой, верно, Саша? — поддразнил он мальчика, взъерошив ему волосы, и громко рассмеялся. — У дяди Юры свои детки не получаются, как он ни старается с разными девицами.

Саше стало неуютно.

— Нет, спасибо. Мама…

Но его уже никто не слушал, ответ никого не интересовал. Они прошли в комнату, где стояли большие диваны. У дяди Юры появилась новая подружка — Татьяна. Она была совсем не похожа на его предыдущую девушку: намного красивее, с длинными белокурыми волосами, к тому же моложе. Саша заметил, что она очень нравится дяде Юре. Тот постоянно хватал ее за задницу, а она только хихикала в ответ. Девушка оказалась довольно милой: принесла Саше кока-колу и батончик «Марс». Когда мужчинам захотелось поговорить, она отвела Сашу в кухню, где они сели за стол и стали смотреть «Пиратов Карибского моря» на DVD. На какое-то мгновение, попивая кока-колу и доедая шоколадный батончик, мальчик почувствовал себя в компании Татьяны абсолютно счастливым. Она то и дело смеялась и говорила забавно, вроде его отца.

— Разве он не красавчик? — спросила она, указывая на пирата.

— Ты украинка?

— Нет, малыш. Я из России.

— А-а…

Саша понятия не имел, где это находится. Она была похожа на принцессу. И намного красивее главной героини фильма.

— Татьяна, — произнес он, словно пробуя имя на вкус.

— Верно! — воскликнула она. — Ты правильно произнес.

В кухню пришли еще две девушки. Они болтали друг с другом, но он не понял ни слова. Одна из них поставила на огонь чайник и принялась звенеть чашками в буфете. Татьяна что-то сказала недовольным тоном, и девушки одновременно взглянули на экран телевизора. Одна из них быстро прикрыла рот ладонью. Татьяна махнула рукой, словно от чего-то отмахиваясь, и вторая девушка затушила в раковине сигарету. Саша подумал, что эти двое, по-видимому, не любят Татьяну. Она была гораздо красивее их.

— Татьяна, а где собака? — спросил Саша, когда девушки ушли.

Она минуту молча смотрела на него.

— Какая собака?

Саша задумался. Породу Наполеона определить было сложно — он не был похож ни на терьера, ни на ротвейлера.