Жуткий рев меняющего форму чудовища, и мое:

— Vocantem!

Дом содрогнулся, но ни меня, ни истинный облик лорда Арнела уже было не остановить, и приговором прозвучало последнее:

— Quod veraimago!

И Арнел вырвался прочь, ломая стену и частично крышу, каким-то неведомым образом сумев прикрыть меня крылом от падающих каменных обломков, а затем в небо воспарил огромный черный дракон, собственным ревом вызвав сход снежной лавины, но этого я уже не увидела.

Увы, на этом все моральные силы покинули меня, и я упала на диван, сотрясаясь в уже ничуть не сдерживаемых рыданиях.

И, к моему стыду и сожалению, лицезрение всей этой истерии досталось отважному мистеру Илнеру, который, осознав, что из дому через монолитную стену ко мне не пробраться, проник на второй этаж, пристав лестницу к разрушенной стене, а после пытаясь одновременно и удержать меня, и осмотреть на предмет ранений, докладывал о моем состоянии всем остальным, так же выбежавшим на двор.

И, о, Боже, как же мне было совестно за свой нервный срыв.

***

Лишь много позже, придя в себя и успокоенная мятным чаем столь существенной концентрации, что он скорее охлаждал, чем согревал, я нашла в себе силы обратить заклинание «Murum», вернула на полагающее ей место дверь и открыла проход в разгромленный кабинет, но пробыла там недолго — моей целью было лишь захватить писчие принадлежности. Однако я не могла не отметить со всем сожалением, что нам предстоит ремонт, сложный и продолжительный.

— Мисс Ваерти, ступайте в спальню, простынете еще, — укрывая мои плечи пуховой шалью, попросила миссис Макстон.

Возражать, я не стала, и покинула место, в котором из-за моей ошибки и по моей вине мистерам Уоллану, Оннеру и Илнеру предстояло трудиться до глубокой ночи, спасая от снега и ветра книги, монографии, предметы мебели. Все следовало занести в дом, а утром отправляться в город и искать каменщиков, стекольщиков и плотника — стеллажи пострадали столь основательно, что проще было заменить их на новые, нежели пытаться отремонтировать старые.

***

«Уважаемый лорд Арнел,

Искренне благодарю Вас за откровенную беседу и возможность прийти к выводам, пусть и столь ужасающим».

— Мисс Ваерти, дорогая, вам бы следовало лечь спать, — оторвавшись от чтения вечерней газеты, произнесла миссис Макстон.

О да, следовало бы, но до того, необходимо было предпринять все возможное, чтобы ситуация, подобная сегодняшней, более не повторилась.

И вздохнув, я вновь вернулась к письму:

«Полагаю теперь, когда Вам известен Ваш враг и масштаб возникших затруднений, Ваша жизнь наполнится событиями, решениями и всем тем, чем обязан заниматься ответственный градоправитель, занимая свою ответственную должность. Я от всего сердца сочувствую Вам, и догадываюсь, что впереди Вас ждет непростая битва с крайне коварным врагом, но, учитывая все, что мне известно о Вас и лорде Давернетти, убеждена, что Вы справитесь. И все же, позволю себе дать дружеский совет — не стоит строить город, из которого законодательно нельзя уехать. Если Вы действительно с ответственностью и заботой относитесь к Вестернадану, приложите все силы для того, чтобы он стал не пугающей тюрьмой, а тем городом, в котором хочется жить».

Это был здравый совет. Здравый, и я знала, вполне рациональный — наше правительство, о котором увы, ныне я не могла думать без содрогания, проводило политику привлечения жителей в отдаленные северные районы нехитрыми, но эффективными методами — к примеру снижением налоговых ставок, повышением зарплат, уменьшением количества лет трудового стажа для получения пенсии. Способов было множество и люди с энтузиазмом селились в подобных городах на окраинах империи, принося благоденствие и процветание в ранее пустынные просторы, так что… сделать Город драконов местом, в котором захотят жить, не представлялось мне сложной задачей.

А вот продолжить данное письмо оказалось на редкость трудно.

Разум, мой разум, как и мой опыт, настойчиво требовали от меня одного — всеми силами, всеми возможными способами, прекратить отношения с лордом Адрианом Арнелом. Любые отношения. И разумом, я понимала, что разум, несомненно, прав, более чем прав, и все же… Я помнила прикосновения рук лорда Давернетти, и мне было противно от каждого из этих прикосновений, но могла ли я то же самое сказать в отношении лорда Арнела? Боюсь, что нет. И я едва ли понимала от чего так, но то прикосновение к моей ладони, когда он входил в комнату покойной матушки Исабель, спасая и меня, и сестру Марису, оно тронуло и мое сердце, и мою душу.

Неужели драконы действительно способны вызывать любовь одним прикосновением обнаженной ладони?! В это верилось с трудом, для меня — с огромным трудом, но не зря же в Городе драконов ношение перчаток было обязательным для мужчин…

— Мисс Ваерти, душечка, оставьте вы это письмо и ложитесь спать! — потребовала миссис Макстон, оторвавшись от вязания.

— Увы, — тихо ответила я, — боюсь, в этом случае, я едва ли получу возможность выспаться.

На вопросительный взгляд миссис Макстон, я ответила лишь молчанием, после вновь взялась за перо.

Но мою домоправительницу молчание не удовлетворило, и миссис Макстон напряженно вопросила:

— Вы полагаете, этому мерзавцу Арнелу вскорости станет… легче? Поверьте, едва ли!

Мы не обсуждали случившееся, по счастью мои домочадцы были людьми тактичными и заботливыми, а потому вопросов не последовало. Но миссис Макстон устроила себе постель в спальне профессора Стентона, где легла я, мистер Уоллан ночевал с ружьем, а мистер Илнер с мистером Оннером патрулировали периметр дома попеременно, в то время как Бетси и вовсе устроилась в подвале, со скальпелем наготове. Вопросов не было, были предпринятые меры предосторожности. Все возможные меры.

— Анабель, милая моя девочка, — экономка приспустила очки и сурово посмотрела на меня поверх оправы, — я более двадцати лет прослужила у покойного профессора Стентона. Поверьте — я навидалась всякого, и о драконах я знаю больше, чем мне хотелось бы. Но именно опыт проживания под одной крышей с драконом, дал мне бесценные знания о физиологии данных нелюдей. Поверьте, лучше лорду Арнелу сегодня не станет. Профессора Стентона подобный «чай» лишал активности на добрые трое суток.

— О… Миссис Макстон! — возмущенно воскликнула я.

— А что «миссис Макстон»? — домоправительница вернула очки на место, вновь взялась за вязание и невозмутимо сказала: — Драконы вспыльчивы, несдержанны, и порой творят что хотят, не думая головой. Профессор Стентон всегда был не против, не взирая на последствия приударить за очередной леди. А последствиями подобных связей часто становился вызов на дуэль, коей профессор никогда не избегал, по причине феноменальной меткости — о, он мог с расстояния в двести шагов попасть в пчелу, жужжащую над цветущей яблоней! И, мисс Ваерти, вы даже не представляете, сколько жизней я спасла, просто подобрав нужный состав чая.