В конце письма Диана сообщала брату, что отец, умирая, простил его, убежденный в его невинности благодаря стараниям и доказательствам лорда Ингрэма. Остальные письма были от его зятя, племянника и Мэри; в них говорилось только о любви к нему и подтверждалось все, написанное в письме Дианы; пятое ему прислал его корреспондент из Парижа — оно не содержало ничего важного.

Прочитав несколько раз письмо своей сестры и покрыв его поцелуями, Сердар долго думал о том странном положении, в которое его поставили. Напрасно ломал он себе голову, придумывая план, который мог бы удовлетворить всем его требованиям, и наконец остановился на одной всепримиряющей мысли, а именно, предоставить решение этого вопроса своим товарищам и затем поступить так, как будет предложено большинством.

Это решение вернуло спокойствие его измученному сердцу; в первый раз после долгих лет он почувствовал, что оживает; любовь сестры и ее семьи вернула ему надежду — это великое благо, без которого человечество давно уже впало бы в уныние. Когда к нему снова вернулось обычное самообладание, он вспомнил, что совсем забыл о своих товарищах за эти долгие часы размышлений. Было, вероятно, четыре часа утра; ночь все еще была темная, но мрачные тучи, заволакивавшие небо, теперь уже рассеялись, и мириады звезд, мерцавших на небе, достаточно ярко освещали поверхность озера.

Сердар вышел на палубу. Нариндра и Рама-Модели спали, завернувшись в одеяла. Он решил, что их незачем будить, так как маратх перед этим почти падал от усталости. Он пустил машину самым умеренным ходом. Ему было все равно, когда вернуться в Нухурмур — раньше или позже; он совсем не хотел спать, а приятная свежесть ночи окончательно успокоила его кровь, как огонь бурлившую в его жилах под наплывом испытанных им недавно волнений. Он установил румпель по направлению к пещерам, чтобы не отягощать свои мысли заботами об управлении шлюпкой, и сел на переднем планшире, откуда удобнее было следить за ходом судна. Это плавание, впрочем, не представляло ни малейшей опасности. Недолго оставался он предоставленным самому себе. Пробужденный дрожанием винта, Нариндра встал и, увидев Сердара, сел подле него.

— Сон не хочет знать меня, — сказал Нариндра тем мелодичным голосом, который поражал всех, кто в первый раз слышал его.

— Я и не поблагодарил тебя, как ты того заслуживаешь, — отвечал ему Сердар. — Тебе обязан я самыми великими радостями в моей жизни с тех пор, как я приехал в эту страну.

— Очень жаль, если я омрачу твою радость, — сказал маратх, но я должен передать весьма важные известия своему другу.

— Говори!.. Я готов ко всему; после радости бывает грусть, после счастья — горькие разочарования. Такова участь всех человеческих существ и моя особенно, больше чем кого-либо другого, мой друг.

— Известия, привезенные мною, могут быть приятными и неприятными, смотря по тому, как ты на них посмотришь, Сердар! Английское правительство издало декрет о всеобщей амнистии относительно всех лиц, скомпрометированных последним восстанием; оно дает слово оставить жизнь Нана-Сахибу и платить ему пенсию, сообразную его сану. С ним, одним словом, будут обращаться, как со всеми принцами, лишенными трона; к тем же, которые в течение месячного срока не сложат оружия, отнесутся как к разбойникам с большой дороги и повесят. Этот случай мне кажется весьма благоприятным, чтобы положить конец жизни, которую мы ведем, потому что рано или поздно…

— О! Я знаю англичан, — прервал его Сердар, — они нарочно притворяются ласковыми, чтобы захватить Нана-Сахиба и привязать его к триумфальной колеснице Хейвлока. Нет! Мы не можем допустить, чтобы знамя независимости топтали в грязь и унижали его в глазах индусов!

— Однако, Сердар…

— Продолжай свой рассказ, увидим потом, как лучше поступить.

— Англичане узнали самым странным образом, что Нана не покидал Индии.

— Каким же образом?

— Боюсь причинить неприятность своему другу.

— Говори, не бойся… Я сказал тебе, что готов ко всему.

— Да, я буду говорить, потому что должен сказать правду. В газетах Бомбея пишут, что правительство из Лондона прислало депешу вице-королю Калькутты, предупреждая его, что из рассказов твоей семьи…

При этих словах Сердар так вздрогнул, что Нариндра остановился, не решаясь говорить дальше.

— Продолжай! Продолжай! — сказал Сердар дрожащим голосом.

— От твоих родных в Европе узнали, что ты остался в Индии, а так как всем известно, что Нана-Сахиб мог бежать только благодаря твоей помощи, то все уверены, что он не расстался с тобой. Вот почему отдано приказание обследовать по всем направлениям окрестности Ганга и большую цепь гор на Малабарском берегу — единственные места, где благодаря джунглям можно долго скрываться от самых тщательных поисков.

— А затем…

— А затем, не доверяя туземцам, вице-король отправил батальон 4-го полка шотландцев из Бомбея, чтобы осмотреть Татские горы от Бомбея до мыса Кумари, тогда как другой батальон сделает то же самое между Бомбеем и границами Кашемира.

— Прекрасно, нагуляются вдоволь, — холодно отвечал Сердар.

— Надеюсь… Сердара не так просто поймать. Не будет ли, однако, более благоразумным вместо того, чтобы противиться без всякой патриотической цели…

— Все? — перебил его Сердар.

— Я должен еще предупредить тебя, что большое количество индусов и иностранных авантюристов, соблазнившись суммой обещанной премии…

— Да, миллион, ни больше ни меньше… Англичане хорошо платят изменникам…

— …готовятся идти вслед за войсками.

— Что касается этих, то мы заставим их раскаяться в своей смелости. У солдат же не тронем ни одного волоска на голове; они повинуются тому, что им приказывают.

— Их начальник тоже получит снисхождение?

— Кто он?

— Капитан Максвелл.

— Мясник Хардвара, Лакхнау, Агры, Бенареса и сотни других мест?

— Он самый.

— Война закончена, и он не нападет на меня, у нас с ним нет ничего личного, но у него старые счеты с Барнетом и Рамой-Модели — вот случай для них свести баланс. Я думал, что этот убийца женщин и детей служит в туземной артиллерии?

— Да, но вице-король послал его в Бомбей с приказом губернатору назначить его командиром экспедиции.

— Этот человек счастлив только среди крови и слез.

— Мне осталось сказать еще одно слово, и Сердар будет знать все.

В эту минуту перед Нариндрой и Сердаром выросла тень и сказала, пожимая им руки:

— Спасибо, Нариндра, спасибо за хорошую новость.

Это был Рама-Модели, привлеченный разговором.

— Ты слышал? — спросил Сердар.

— Я никогда не сплю, когда говорят об убийце моего отца, — мрачно ответил заклинатель, — продолжай, Нариндра.