лечения, о том, что кто-то от кого-то бегал… ведь так?

— Именно, — кивнул Ит. — То, что мы получили сейчас, это последствия того, что они оба наглухо игнорировали любые попытки им помочь, причем даже от Встречающих. То есть до того, что стала делать Тон, они еще как-то позволяли с собой работать, но только после выходов, а потом… — он зажмурился. — Рыжий, помнишь, там было по второй паре, которая с ними работала? Они оба этой паре влепили такой регламент, что сдуреть можно. Вплоть до практически полного отказа от вмешательства на выходе, ну, разве что во время сброса сердце встанет, тогда можно.

— Помню, помню, — кивнул Скрипач. — Собственно, это всё мы в результате и лечили сейчас. Ну, не то чтобы всё, но хоть что-то.

— И ведь придется объяснять, что сделали, — удрученно произнес Фэб. — Но это уже я, конечно. Ладно, справлюсь как-нибудь. Вот бы сюда вызвать Маден, она бы лучше нас всех, вместе взятых, сумела это сделать.

— Сомневаюсь, — хмыкнул Саб. — Фэб, может, лучше не ты? Может, лучше они двое?

— Посмотрим, — пожал плечами Ит. — Тут уж как получится.

* * *

Несколько последующих дней работали по плану, но, против ожидания, получалось так себе. Пятый и Лин слушали, но особого интереса вроде бы не проявляли, да и сами отвечали на вопросы неохотно, словно бы через силу. Рассказы они восприняли прохладно, совсем не так, как должны были — Ит вскоре сообразил, что им снова, судя по всему, не очень верят. Или верят, но почему-то не хотят принимать. Фэб обратил внимание, что и Пятый, и Лин выглядят подавленными, они больше не пытались общаться друг с другом привычным способом — и Фэб стал уходить, сообразив, что говорить при нем они остерегаются.

С Эри и Сабом они общались охотнее, но тоже словно бы через силу — Эри несколькими днями спустя призналась, что ей от этого общения только хуже. Они словно заставляют себя, говорила она, им не хочется, им не нравится. Саб соглашался — да, так и есть, мы их словно принуждаем к чему-то, хотя, казалось бы, зачем нам это?

О принуждении чуть позже сказал и Скрипач. Он напрямую заявил, что ему надоела эта тихая война, которую против них затевают, и что он будет летать только чтобы лечить, если его откровения никому ни на фиг не сдались. Ит согласился, и рассказы они прекратили, сосредоточившись на работе, и на коротких диалогах ни о чём. Что мы делаем не так? думалось Иту. Что они делают? Есть же какая-то причина, вроде бы начали общаться, а теперь замыкаются, и словно бы в них появилось очень знакомое отчаяние, которое есть почти во всех считках. Из-за чего? Спрашивать бесполезно, не ответят. Или, как это уже пару раз делал Пятый, ответят — но так, что хочется развернуться и уйти. Как он сказал? «Это не должно тебя волновать». Да, точно, первый раз так и было. А еще было «занимайся, пожалуйста, своим делом». Причем своё дело на тот момент заключалось в проработке схемы для него же на следующий день.

Спрашивать всё-таки пытались, ненавязчиво, редко — чтобы прояснить для себя хоть какие-то моменты. Например, кто помогал в устройстве тайника. Кем был тот агент, считка которого попала в архив. Но ответов — не было. Либо «не помню», либо «неважно», либо вообще молчание, и «я хочу спать».

— Чемодан без ручки, — как-то с горечью заметил Скрипач. — Нести тяжело, а бросить жалко. Блин, ну обидно же! Мы помочь пытаемся, а они, кажется, все наши усилия принимают не за помощь, а за что-то совсем другое. И ведь не объяснишь, потому что просто не слушают.

— Согласен, — мрачно подтвердил Фэб. — Это надо как-то менять, вот только как…

* * *

Однажды утром Ит, привычно собиравшийся лететь работать, спустился в гостиную, чтобы позавтракать, и вдруг заметил то, что не замечал все эти дни — оказывается, в доме царил полнейший раздрай и беспорядок. «Да уж, — подумал Ит. — Мы к ним туда фактически переехали. Мы все время торчим поблизости, словно… словно на них свет клином сошелся, и мы там нужны, но ведь на самом деле это не так. К черту, надоело. Сколько можно». Он налил себе кофе, сел за стол, и вызвал Фэба.

— Привет. Слушай, скажи там — я сегодня не полечу никуда. И Скрипач тоже, — сказал он. — Мы остаемся дома.

— Почему? — удивился Фэб.

— Потому что у нас тоже могут быть дела. Потому что дом превратился в свинарник. Потому что мы едим на ходу, и постоянно заказываем всякую дрянь…

— Вполне нормальная еда, — возразил Фэб, но Ит не дал ему продолжить.

— Она нормальная, но она не домашняя, — парировал он. — Мы там возимся с ними, как с писаной торбой, а дома… в общем, сейчас рыжий из душа выползет, и я ему это тоже расскажу. Хоть немного приведем тут всё в порядок, и, если успеем, сделаем нормальный ужин.

— Вы вроде бы хотели им что-то продолжать рассказывать…

— Эри уже улетела? Вот пусть она сегодня и рассказывает, если у нее на это моральные силы остались. А, да, Берту к нам отправь попозже, пожалуйста, если получится, — попросил Ит. — Уж кому, а ей там сегодня точно будет делать нечего.

— Родной, ты на них сердишься, — вдруг понял Фэб.

— И это тоже, — подтвердил Ит. — В том числе. Сами они почти ничего не говорят, в услышанном явно сомневаются, и… Скъ’хара, я устал. Меня ты знаешь, я тоже упрямый. Вот и посмотрим, кто кого переупрямит в этот раз. Если спросят — в чем я сильно сомневаюсь — можешь сказать прямо, что мы обиделись.

— Ну… ладно, — с легким сомнением произнес Фэб. — Рыжий еще моется?

— Да.

— Попроси его сделать пирожков, если он успеет, — Фэб улыбнулся. — Помнишь, на Терре-ноль покупали, с повидлом? Он готовил такие, а повидло у нас есть.

— Где у нас есть повидло? — удивился Ит. — Не помню.

— В комнате у Кира. Он заказал с десяток банок, и ест его сам. Там примерно половина осталась, я видел.

— Красавец, — похвалил Ит. — Хорошо, скажу. Вот, кстати, тоже показатель того, что