Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поперхиваюсь супом.
– Это совсем не то, что случилось со мной! Я не чувствовала безысходности. Я устала от того, что одна воспитываю детей, это правда. И ты попала в самую точку насчет общественной поддержки, отпуска по уходу за детьми, помощи от бабушек и т. д. – Я ненадолго задумываюсь, чтобы собраться с мыслями. – А моя работа… она такая же, как у твоего папы, а в сфере образования приходится трудиться очень много. Но что касается мамспринги, меня вытолкали в отпуск подруги и семья. Я не хотела уезжать. У меня просто не было выбора.
Кассандра пожимает плечами, отмахиваясь от меня в характерной для подростков манере.
– Я просто говорю, что я бы поняла, если бы вы хотели убежать. В конце концов, по ощущениям, вы прекрасно проводите здесь время.
Я смотрю на нее. Ей шестнадцать, напоминаю себе я. Она ненамного старше Кори. Она говорит, как взрослая, потому что выросла в городе и хорошо начитана, но на самом деле она незрелая. На самом деле она не понимает моей ситуации. Но тем не менее, не права ли она?
Молчание начинает затягиваться. Я смотрю на Дэниэла и говорю, в надежде закрыть эту тему:
– Твоя дочь права. Я прекрасно провожу время. Но у хэштега «мамспринга» есть срок хранения.
Дэниэл сжимает губы и кивает.
– Да, – только и говорит он.
Касси снова пожимает плечами, и на этот раз левое оказывается немного выше правого.
– Я просто говорю, – снова начинает она, а Кори меня предупреждала, что любая фраза, начинающаяся с «я просто говорю», мне не понравится. – Амиши в конце румспринги принимают важное решение – вернуться в общину или уйти из нее навсегда. Не вижу никакой разницы в этом плане с вашей мамспрингой.
Я смотрю на Дэниэла и вижу в его глазах вопрос. Он что, думает, что и я стою перед развилкой? Он думает, что есть шанс на то, что я останусь? На его лице грусть, и, возможно, на моем тоже. Я все-таки сделала это – влюбилась в него, хотя до нашего знакомства я даже не думала, что так может быть. И иногда, когда я открываю утром глаза и вижу его рядом, мне кажется, что уехать отсюда будет невозможно.
– Разница есть, – говорю я и понимаю, что не настолько она и большая.
Скоро я подойду к перекрестку. Очень скоро. Дэниэл, Нью-Йорк, пьесы, обеды, музеи, длинные ленивые дни – часы уже тикают. Меня ждет моя реальная жизнь. Выбор близко. И я думаю: я что – как Джон, как мама Кэсси – тоже пыталась убежать от себя и поэтому оказалась здесь? А если так, почему я чувствую, что именно здесь я себя нашла?
Дорогая мама,
я прочитала «До встречи с тобой», и мне стало грустно. Очень, очень грустно. Я задумалась – когда лето кончится, что будет с нами? Мне кажется, все будет как-то странно.
Я понимаю, что должна была задуматься об этом раньше, но вы же с папой не воссоединитесь после всего этого? Ты сказала мне, что с кем-то встречаешься в Нью-Йорке, но не хочешь посвящать меня в детали. Если ты с кем-то познакомилась, значит, ты не рассматриваешь возможность дать папе еще один шанс? А когда-нибудь думала об этом?
Если ты вернешься домой в конце месяца и у папы не будет варианта вернуться к тебе, он уедет? Я знаю – до начала всего этого мы говорили про его отъезд, но это было так давно! Кажется, что все сильно изменилось. Он не такой, каким я его себе представляла. С ним весело, и мы для него важны. Он знает, что совершил ошибку, и пытается все исправить. Но он все время говорит о тебе, у него на столе – твоя фотография, и я вижу, что он думает о том, можно ли войти в одну реку дважды и как все это будет.
Я загуглила румспрингу и прочитала историю одного парня, который по ее окончании уехал от своей семьи. Он влюбился в мир. Его друзья-амиши отнеслись к миру со страхом и подозрением, а он принял его с радостью и оптимизмом. Он сказал, что понимает, как важны обязательства перед семьей и церковью, и он боролся с собой очень долго, но в конце концов любовь, которую он ощутил к мирским вещам – в частности, к современным технологиям, свободе самовыражения и одноразовым салфеткам, оказалась сильнее его старых обязательств. А с тобой случится то же самое после мамспринги?
Ладно. Мы говорили с Джо и пришли к тому, что примем любое решение папы. Но если он решит, что хочет назад, в семью, ты могла бы, пожалуйста, хотя бы подумать об этом?
С любовью,
После обеда с Кассандрой я придумываю какой-то повод и возвращаюсь домой одна. Проверяю почту и хожу по квартире кругами, снова и снова обдумывая то, что она сказала. Ужинаю едой на вынос, выпиваю немаленький бокал скотча Талии, смотрю по Нетфликсу[83] «Ноттинг-хилл» и выплакиваю все глаза. Это первый вечер, который я провожу без Дэниэла, и он ужасен.
Следующим утром я первым делом звоню Лине. Талии я позвонить не могу – она в теории знает, что у телефонов есть какая-то функция передачи звукового сигнала, но совершенно не хочет ее тестировать. Кроме того, она – заинтересованная сторона. У нее нет детей и бывшего мужа, и ей выгодно, чтобы я переехала в Нью-Йорк и развлекала ее, как в старые добрые времена. Она не знает мою семью, она знает только старую версию меня. Ненастоящую.
Но настоящая версия меня влюбилась в Дэниэла. Я хочу быть с ним все время. Я не хочу встречаться с другими мужчинами, которые выбирают за меня еду в ресторане, пытаются продемонстрировать, сколько они зарабатывают и имеют за спиной долгие и неприглядные любовные истории. Я просто хочу валяться в кровати с Дэниэлом, читать с ним, спать с ним, есть с ним роллы с яйцом и сыром. После Джона я ни к кому не испытывала таких чувств. Может, даже к Джону не испытывала. Я не хочу уезжать от него через пару недель. Не хочу возвращаться в свой дом, в котором постоянно нужно что-то ремонтировать, бесконечно куда-то везти детей и ходить на неблагодарную работу. Это уже не мамспринга. Это что-то совершенно другое.
– Похоже, ты действительно им увлеклась, – говорит Лина.
– Да. И он тоже. Он так добр ко мне! А еще он самодостаточный – с ним я не чувствую себя зависимой или неуверенной. И он замечательно умеет слушать, когда я рассказываю про работу и детей.
– Это же прекрасно!
– Это ужасно!
В квартире Талии есть малюсенький балкончик – скорее всего, у Джульетты был такой же. Там стоит садовое деревянное кресло и подставка для ног. Я отодвигаю большую сдвижную дверь. Балкон очень узкий, и Талия убрала один из подлокотников – тот, который ближе к двери. То есть нужно открыть дверь, забраться в кресло, закрыть за собой дверь и наслаждаться бруклинским небом, желательно не двигаясь.
– Почему ужасно? Потому что он живет там?
