кожи, ясность сознания, синхронное биение наших сердец – словно мы всегда были половинками чего-то большего, и только сейчас Вселенная осмелилась нас воссоединить.

Итак, я лежала в кровати, все запоминая, погружаясь в дремоту и выныривая, вялые мысли то сливались со снами, то отделялись от них.

Не думаю, что мне приснилось, как он пробормотал:

– Я тебя люблю, – тихо и осторожно, прямо как я говорила несколько часов назад.

Глава 20

Я долго стояла истуканом, уставившись вдаль, с колотящимся сердцем и дрожащими конечностями. К счастью, была ночь. Отвыкшие от света глаза не вынесли бы сияния Солнца.

Я глядела на одну и ту же яркую точку в небе, совершенно ошарашенная. На одну и ту же звезду. Сознанию потребовалось немало времени, чтобы это понять. Наконец я перевела взгляд на соседнюю звезду. Затем на другую, на следующую. Оглядела все ночное небо. Луны не было. Новолуние?

Затем я посмотрела на горизонт и, приняв тьму далеких гор за преследующее меня Забвение, отпрянула. Упала, больно ударившись о землю пятой точкой.

О Землю.

Пальцы погрузились в низкую прохладную траву. Я глядела на нее почти так же долго, как на звезду.

А потом разревелась, как младенец.

Я начала плакать еще до того, как по-настоящему поняла причину своих слез. Затем прижалась к Матушке-Земле, впитывая ее прохладу, зарылась пальцами рук и ног в мягкую, влажную почву. Я плакала до тех пор, пока опять не выбилась из сил. Пока не почувствовала… жажду?

Дрожа, я дотронулась до лба, нащупывая вмятину на коже, где когда-то лежала корона Луны.

Я оказалась… дома.

И была… весна?

Когда мы с Зайзи ушли из дома на поиски Иста, была осень.

Я лежала на спине, глядя на звезды, вдыхая свежий воздух, слушала усталых сверчков и подумала о двоюродной сестре.

О дыхании.

Вновь погрузилась в воспоминания, на этот раз с открытыми глазами.

Я вспоминала себя.

Сознанию потребовалось некоторое время, чтобы прийти в норму, но я постараюсь восстановить в памяти последующие события.

Луна переместила меня в Рожан, я оказалась совсем рядом с моей фермой. Когда я это осознала, сердце радостно подпрыгнуло – я вот-вот увижу родных! Тем не менее осколок, лежащий у меня в руках, требовалось вернуть на место в другом конце света, и даже с помощью Терета на дорогу уйдут недели.

Я сидела и любовалась восходом Солнца, вновь заливаясь слезами от прекрасного зрелища. Позже я пойму, что утратила способность сдерживать слезы так легко, как прежде. К лучшему или к худшему, но что-то во мне сломалось.

– Сайон, – прошептала я утру. Он меня не слышал: без кольца не знал, где меня искать, и мой голос смешивался с голосами миллиардов смертных, живших в его царстве.

Но я справилась. Я выжила. Я вернулась домой.

И нашла осколок сердца.

Засунув камень за пазуху, я оглядела окрестности, медленно определяя свое местоположение и дорогу домой. Затем направилась к ферме и к полудню добралась до кукурузных полей. Дрожь прошла по телу, когда я их увидела – молодые побеги доставали мне лишь до икры. Я касалась каждо- го, проходя мимо, восхищаясь листьями, жизнью, домом.

От голоса бабушки, ворчливо отгонявшей кур, сердце запело в груди, и я побежала впервые за шесть месяцев, отчаянно мечтая увидеть ее лицо. Ее вид поразил меня, как молния. Она постарела.

Заметив меня, бабушка закричала. Закричала, бросила ведро, выкрикнула мое имя и кинулась ко мне со всех ног – я никогда не видела, чтобы она так быстро бегала. Она обвила меня своими хрупкими руками и сжала с силой, удивительной для ее тонкой фигурки. Я зарыдала, уткнувшись ей в волосы.

– Дитя! Да заберут тебя боги, глупое ты дитя! – Отстранившись, она взяла мое лицо в ладони. – Ты такая худая! Боги, где ты пропадала?

– В Гнезде бога и каньонах Лосоко…

– Что ты такое болтаешь? – В глазах Каты заблестели слезы, и она вновь меня обняла. – Даже не написала! Мы с ума сходили от беспокойства, и только божок сообщил нам о твоем исчезновении…

– Божок?

– Они тебя ищут. Все ищут. А Зайзи застряла на другом конце света…

От известия о Зайзи у меня ослабели коле- ни, и я чуть не рухнула на землю. Но взяла себя в руки, поскольку Ката пошатнулась: она меня не удержит.

– С ней все в порядке?

Бабушка опять отстранилась и заглянула мне в лицо.

– Не знаю. Мы давно ничего от нее не слышали. Но ты, – она быстро заморгала, – ты дома.

– Я дома, – повторила я, и на глаза набежали новые слезы. Вновь обняв Кату, я вдохнула ее родной запах. Подождала, успокаиваясь, наконец отпустила.

– Где мама? А Даника?

Ката отпрянула от меня и заглянула мне в лицо так, словно проверяя, не сошла ли я с ума.

– Даника! Что Даника тут забыла?

Я прикусила губу.

– Если она пережидала зиму…

Ката положила мне на лоб шершавую ладонь. Мягко обхватив ее запястье, я медленно отвела руку.

– Ката, сколько меня не было?

Замешательство исказило ее лицо.

– Потому-то они тебя и искали, божки те… Глупая девчонка! Он послал за тобой слуг, а тебя тут не было.

Холодок пробежал по коже.

– С-сколько?

Тяжело сглотнув, бабушка сказала:

– Вы с Зайзи ушли полтора года назад. Разве ты не помнишь?

Ноги превратились в желе. Я рухнула на колени. Голос бабушки раздавался словно издалека. Я не ответила, и она убежала.

Полтора года! Я почти восемнадцать месяцев провела в тюрьме Забвения.

Сквозь завесу потрясения прорвался крик матери. Я подняла глаза: она, сильно похудевшая, бежала мне навстречу. Затем кинулась на меня, опрокидывая на спину, и зарыдала мне в шею. Казалось, что чувство вины сгрызет меня, как прожорливые термиты.

Тем не менее я ее обняла, будто собственного ребенка, и мы вместе оплакивали все это время, которое обе потеряли.

Зайзи домой не возвращалась. Слуги Сайона ее проведывали, но последний раз они приносили от нее весточку полгода назад, поэтому я не знала, здорова ли Зайзи или даже жива ли. Тогда она дожидалась меня в каньонах, на другом конце света. Вернулась ли Тью на небеса и жив ли еще Ист, оставалось неизвестным.

Тем не менее я нутром чуяла, что она жива. Наши семьи рассмотрели всевозможные варианты нашей кончины, и мама с бабушкой внимательно слушали мой рассказ о произошедшем, даже