– Ты сейчас похож на маленького Будду.

– Да, – ответил Игорь, простыней вытирая пот с лица и груди.

– А теперь можешь орать.

Георгий отпустил себя, и Игорь, втянув воздух сквозь зубы, помог ему втолкнуться сильнее и глубже, они понеслись вскачь, и, содрогаясь в такт толчков горячего вещества, чувствуя, как глаза закатываются под веки, Георгий вознесся к небесным сферам, словно одурманенный опием брахман.

В комнате совсем стемнело, когда Георгий вдруг поймал себя на том, что уже бесконечно долго мнет ладонь Игоря и гладит голову, лежащую на его плече, без единой мысли в собственной голове. Как в далеком детстве, в автобусе, по дороге в музыкальную школу на улице Чайковского, когда он с тревогой осознал, что уже двадцать минут совсем ни о чем не думает, просто смотрит в окно. Почему-то тогда, в десятилетнем возрасте, он испугался этого состояния, усмотрев в нем первые признаки утраты умственных способностей. Должно было пройти тридцать семь лет, наполненных напряжением ума и воли, для того чтобы в молчании он вновь обрел согласие с миром, получив безмолвные ответы на все вопросы, заданные с тех пор.

– Там было что-то важное, в сейфе? – спросил Игорь, закуривая сигарету.

Запоздало вспомнив про осторожность, Георгий ограничился общими словами.

– Пока не знаю, нужно разобраться. И насчет тебя я сегодня кое с кем встречался… Надо будет подать заявление в консульство, а потом, наверное, ехать в Рим. Чтобы оформить тебе паспорт, визу и все прочее.

Игорь молчал. Георгий взял его за подбородок.

– Ночи здесь, конечно, фантастические. Думаю – а может, остаться? Подделаем завещание Коваля и будем жить на этой вилле. Что еще нужно море, солнце, свежий воздух, еда замечательная, секс тоже. Говоришь, здесь и зимой тепло?

– Ты не сможешь, – произнес Игорь негромко.

– И что делать?

Мальчик передернул плечами, сел на постели.

– Не знаю. Майкл говорил, мне нельзя возвращаться в Россию.

«Черт с вами, получайте», – решил Георгий, мысленно обращаясь к камерам и подслушивающим устройствам.

– Все будет нормально, я решу этот вопрос. Если ты, конечно, хочешь поехать со мной.

– Я с тобой поеду куда угодно, – сказал Игорь. – Хотя раньше думал, что никогда не смогу тебя простить.

Прикурив новую сигарету, он поднялся и открыл окно. Вместе с шумом улицы в комнату проникла музыка, звуки отдаленного праздника на соседней площади. Георгий подошел, прижался лицом к его затылку.

– Ты должен знать, что Коваль поучаствовал в той истории два года назад. Фактически организовал твое похищение. Я больше всего боялся, что тебя убьют, и он меня убедил, что сможет все устроить. Мы собрали и передали ему выкуп. В результате он присвоил деньги и увез тебя в Аргентину. А я оказался в тюрьме.

Игорь повернулся и, не отрываясь, смотрел ему в глаза; в сумраке его белки светились, как у бронзовой статуи.

– Это правда?

– Твой Коваль написал мне прощальное письмо, похвастался напоследок… В общем, мы все уладим с твоим возвращением. Я надеюсь.

Георгий хотел, чтобы его слова звучали убедительно, хотя сам постепенно склонялся к мысли, что Игорю вообще пока не следует возвращаться в Петербург. Нельзя было доверять Василевскому и полагаться на влияние Володи, он слишком многих раздражал, и афера, в которую он поневоле впутался, вновь могла сделать его заложником чужих финансовых интересов.

Игорь молча отошел от окна и сел на кровать. Георгий чувствовал, с каким напряжением тот обдумывает услышанное. Сейчас вид у него был такой растерянный и одинокий, что захотелось немедленно и любым способом заставить его улыбнуться.

– Еще Коваль написал, что у тебя нет зубов, проблемы с позвоночником, желудком и лицом, то есть однозначно первая группа инвалидности. При этом в постели ты вытворяешь какие-то чудеса, которым он тебя и научил. Впрочем, по последнему пункту приходится признать: даешь ты фантастически классно.

– А если бы у меня правда были проблемы с лицом и с позвоночником? – спросил Игорь.

– Вопрос провокационный, отвечать не буду. Всегда будут какие-то проблемы… На то и жизнь. Нужно наслаждаться текущим моментом.

– А ты наслаждаешься?

– Просто термоядерная реакция, – признался Георгий. – Ты развратный стал, как азиатская гейша. А с виду невеста графа де Ла Фер. Признавайся, что у тебя там с Ароном Моисеевичем, или как там этого врача, который тебя лапал без всякого зазрения?

– Когда это? – проговорил Игорь, и в звуке хрипловатого голоса наконец послышалась улыбка.

– А когда я вас застал.

– Я же ничего не говорю, когда тебе всякие по двадцать раз звонят и устраивают сцены. Хотя мне есть что сказать.

Вместо ответа Георгий нагнулся и поцеловал его в живот, думая в эту минуту, что, если с Игорем случится что-то плохое, он будет обвинять себя всю жизнь, до самого конца, как если собственного ребенка обварить кипятком.

Он проснулся от странного звука и не сразу сообразил, что это звонок гостиничного телефонного аппарата. Сквозь шторы пробивался свет, но было еще очень рано; Игорь спал без подушки, от его тела шел сладкий жар. Георгий не помнил, как все закончилось, – кажется, они снова занимались сексом, а после провалились в сон. Он снял трубку и, узнав голос сына, тут же понял, что случилось что-то важное.

– У тебя трубка не отвечает, я звоню через портье. Извини, что разбудил. Ночью Аркадий Борисович и Лариса попали в аварию. Я только что приехал из больницы. Ларисы больше нет.

– Просто не верится, – сказал Георгий, еще не понимая, как должен реагировать на эту новость. – Прими мои соболезнования. И Кристине передай, пожалуйста…

– Владимир Львович просил, чтобы ты позвонил ему.

– Да, конечно. Я постараюсь вылететь как можно скорее.

– Спасибо, – сказал Максим, и Георгию показалось, что сын едва сдерживает слезы.

Игорь сидел на постели, глядя испуганно и вопросительно. Георгий раздвинул шторы, распахнул окно. Рассветное небо сияло розовым золотом, птицы гомонили в ветвях, мелодично ударил колокол – в соседней церкви звонили к заутрене. «Воин света», – вспомнил он слова Владлена.

– Ты уезжаешь? – спросил Игорь.

– Ничего, – ободрил Георгий. – Мы победим.

Любой судьбе любовь дает отпор.

Мигель Сервантес

Измайлов уехал, оставив Игоря на попечение Маргариты Валентиновны. Его поселили в апартаментах при Русском совете, на одном этаже с консульскими гостями из нефтяного города-побратима, выдали пропуск, чтобы свободно входить и выходить в течение дня. На ночь ворота закрывали, но первые двое суток Игорь оставался в номере, спускаясь только в кафе на первом этаже, где его кормили по талонам.