В ванной увидела своё бледное отражение и даже выругалась. Вашу мать, восставший из ада. Кстати, примерно так я себя и чувствую.

Приняв душ, наплевала на все и легла спать. Усталость взяла своё, я провалилась в беспокойный сон до раннего утра. А когда проснулась, твердо решила: переступить и забыть. Я же Катя Авдеева, сильная, самодостаточная, я все могу.

Нужно просто не мелочиться: разом выпихнуть из жизни все, что заставляет мои голову и сердце взрываться. Больше никакого Петренко, никаких компроматов, музеев, продаж картин, и никакого Матвеева и Даньки. Вычеркнуть все прошлое, меня оно не касается. Ну убил кто-то Матвеева, это его личное дело, у меня физически бы сил не хвалило, а значит, я вне подозрений. Пусть Артюшкин землю носом роет, а я больше не буду. В этой земле, оказывается, столько дерьма, что захлебнуться можно. Я вот почти. Причём по собственному желанию. Нет уж, больше в моей жизни этому всему нет места.

Только привычный быт и работа — отличный способ закрыться от мира и забыться хотя бы на время. Душевное спокойствие беречь надо, а человек инстинктивно действует в этом направлении, потому я не стала противиться позывам и заперлась дома. Работала, как сумасшедшая, закрыла старые заказы, набрала новых. Не отвечала на звонки, к дверям, слава богу, никто не приходил.

Спустя неделю даже подумалось: выкарабкаюсь, а потом напало вдохновение, и я писала, захламив и без того небольшое пространство своей квартирки бумагой и красками.

Действительно стала как не от мира сего. Данька первое время пытался окуппировать меня, но я кратко и довольно жестко дала понять, что между нами все кончено. Под окнами он не орал, видимо, понимая, что теперь за такое я могу его сдать в полицию: слишком много знаю.

Ярослав, конечно, не звонил. Никоим образом не тревожил больше моего существования. Я делала вид, что это то, о чем я и мечтала. Обманывать себя — что может быть лучше?

Спокойствие кончилось внезапно вместе с телефонным звонком. Точнее, пятью телефонными звонками сразу. Звонил Данька, я в это время мирно спала, потому что ложилась последнее время очень поздно. Первые два пропустила, даже толком не услышав. Третий и четвёртый скинула, на пятом подумала занести Даньку в черный список, а потом от него пришло смс:

“Возьми трубку, меня забрали в СИЗО по обвинению в убийстве!”

Сон как рукой сняло. Набрать Даньку не успела, он сам позвонил — в шестой раз.

— Что происходит? — спросила я бестолково.

— Меня забрали! Обвиняют в том, что я убил отца! Кать, ты же знаешь, я не убивал! — Данька почти рыдал, мои мысли беспорядочно метались между “а я говорила” и “ну вообще-то не знаю”.

— Где ты сейчас?

— В СИЗО. Я успел дяде Гене позвонить, он вызвал адвоката. Будут ходатайствовать о залоге…

— А с чего вдруг сейчас тебя взяли?

Данька судорожно выдохнул в трубку.

— Ну следователь там что-то копал, копал, и вот… накопал… там целый список, и почтальона нашли, и официантку, с которой я общался в ресторане перед случившемся. Пришлось рассказать про карточный долг. Кать, если они все узнают, мне конец. Я не знаю, что делать!..

— Для начала успокойся. С тобой там нормально обращаются?

— Да… Да, все нормально. Обращаются вежливо, ничего такого… Думаю, дядя Гена постарался.

— Приехать к тебе нельзя?

— Нет. Надеюсь, меня выпустят под залог. Извини, что так тебя огорошил, я помню, ты просила, чтобы я не доставал, просто такая ситуация…

— Все нормально, Дань. Держи меня в курсе дел, если что понадобится, звони.

— Спасибо, спасибо, Кать. Для меня это много значит.

Мы распрощались, я бестолково посидела несколько минут, глядя перед собой. Нет, ну что сказать, исход логичный, хотя я и не верю, что Данька убийца, даже зная все то, что знаю. Особенно зная. Надо бы выведать подробности, может, позвонить Самсонову, мой интерес он должен понять. Другое дело, если адвоката ещё не было в СИЗО, то и подробностей он не знает.

В общем, для начала я приняла душ, а потом все же набрала Геннадия.

Он в отличие от Даньки был спокоен, говорил со мной суховато. Не сразу я подумала, что после случившегося с Мироновым Самсонов вряд ли испытывает ко мне добрые чувства. Может, даже считает, я все время играла на стороне Петренко, помогая устроить ловушку для Станислава Игоревича. Впрочем, плевать, пусть думает, что хочет, сейчас меня интересует Данька. И хотя настроения говорить со мной у Геннадия не было, основную информацию я все-таки узнала.

Даньку забрали из офиса в самом начале рабочего дня. Он особо не сопротивлялся, но вину признавать отказывался, как и не сделал этого до сих пор. Однако признался в карточном долге и расписке, которую в момент гибели отца забирал из его кабинета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как оказалось, почтальон все-таки выдался сознательный, хотя и не хотел влезать сначала, но пошёл и рассказал о выходившем официанте с папкой и о визите к нему меня и каких-то парней. Показанную Данькину фотку подтвердил. После чего начался новый опрос персонала, и вот тут выяснилось, что за несколько дней до случившегося Данька приходил в ресторан и болтал со знакомой официанткой по старой памяти, девушка заметила, что парень был немного нервный и встревоженный.

Короче, все складывалось не в пользу Даньки. И все-таки я была уверена: он не убивал. Правда, ответа, кто это сделал, тоже не было. Я вдруг подумала: как хорошо и спокойно было то время, в которое я сумела выбросить все из головы. А теперь мысли сами начали роиться, не давая покоя.

И вскоре стало ясно: нужно ехать в ресторан и в офис, чтобы узнать подробности.

Я решила начать с офиса, в нем, если и шёл рабочий процесс, то вялотекуще, хотя само по себе оживление в массах присутствовало. Ещё бы, такое событие: сын убил отца. Надеюсь, никому не пришло в голову, что из-за меня.

Секретарь сидела за своим рабочим столом и беспорядочно перебирала вещи. Увидев меня, вскочила, поздоровалась и замолкла, не зная, что ещё сказать. Смотрела напряжённо.

— Даньку при вас арестовали? — спросила я, девушка кивнула. — Расскажите, пожалуйста. Как вас зовут?

— Ольга. А вас Катя, я знаю.