* * *

Краснокаменный дворец был напоен сладким ароматом гвоздики, подвешенной над жаровнями, — причуда любимой жены, которой Советник ни в чем не мог отказать. Легкий ветерок играл с шелковыми портьерами в открытых окнах спальни. Мордайн слышал, как внизу на террасе позвякивало железное снаряжение одного из стражников. Звук был так знаком, что он только машинально отметил его и нисколько не отвлекся от своего занятия. Осторожными пальцами он втирал бальзам в обнаженные плечи Тары. Ощущение ее гладкой, податливой кожи действовало на него почти гипнотически. Он глубоко вдохнул крепкий густой запах гвоздики и масла, ее запах. Ничто в мире не могло сравниться с таким моментом.

Он легонько поцеловал сзади ее шею, она благодарно замурлыкала. Он провел по коже языком.

— Я видела, как ты смотрел на меня сегодня утром в Большом Зале, — прошептала она.

— Как же не смотреть?

Она немного наклонила голову и подняла волосы на затылок. Он брызнул еще бальзама и начал массажировать ей шею.

— Ты, наверное, устал.

— Нет еще.

— Гривен дал то, что ты хотел?

— О да. Просить, собственно, было почти нечего. Просто здравый смысл.

— Итак, скоро на юге будет война? Дамы при дворе щебечут, как стая птиц. Давно уже не было такого волнения. Война против Темного Пути была бы более… традиционна, чем сокрушение непослушного тана. В ней по крайней мере нет ничего похожего на суету армий и доклады о далеких победах в качестве приправы к их жизни.

— Когда победы далекие, это лучше всего, — мягко возразил Мордайн. Он прижался ухом к ее спине и стал слушать, как бьется ее сердце. — Еще одна-две таких победы, и у нас будет самый любимый тан, какого когда-либо видела Кровь Хейг.

Ему казалось, что их сердца бьются в унисон.

Она повернулась и обняла его:

— Да, держись подальше от битв и крови, а у нас есть более интересные дела.

Через площадь Андурана несколько мулов тащили огромную катапульту. Машина походила на угловатое создание из другого мира, вторгшееся в упорядоченный город.

— Они передвигают вторую машину, — сообщил Кейнин. Вейн из-за его плеча выглянула в окно. Они стояли у высокого окна присвоенного ими дома.

— Будем надеяться, эта сделана лучше, чем первая, — сказала она. У первой машины треснула и сломалась метательная стрела, когда ее нагрузили. Со спины человека, еще в лесу просмотревшего трещину, за такую оплошность наполовину спустили шкуру.

— Скоро будут готовы остальные? — спросил Кейнин.

— Сегодня утром нам надо сделать три или четыре.

Он хорошо ее знал и сразу услышал некоторую отчужденность.

— Думаешь, не хватит? — все-таки спроси он.

— Кто знает? С победой у Грайва мы получили какое-то время. Но его все равно немного. Кто-то может проголодаться, кто-то заболеть, кто-то уже болен. Наши шансы были бы выше в разгар лета.

— Может быть, — согласился Кейнин. Теперь, когда восторг победы немного отступил, он, как и Вейн, знал, что их положение довольно ненадежно и как всегда опасно. В ближайшее же время в долине может появиться армия крупнее. Они послали вести тем, кто командовал осадой Тенври с юга. Возможно это или нет, но гарнизон Ланнисов устроил бы вылазку при малейшем признаке слабости. Другие сообщения были посланы еще дальше, в Кан Дредар. Они умоляли Регнора ок Гира бросить в бой свою могучую армию, теперь, когда смелости Горин-Гиров доступен был бы такой богатый урожай. Но Кейнин понятия не имел, откликнется или нет Верховный Тан.

Какой-то шум снаружи опять привлек его к окну. Внизу кучка тарбенов тащила вола. Вол упирался, натягивал поводья и ревел. Возбужденные соплеменники тыкали в него копьями и кричали друг на друга. Весь круп животного был усеян кровавыми точками.

— Это еще откуда? — вскричал Кейнин. — Игрис!

Щитник появился сразу и тоже подошел к окну.

— Выясни, откуда они взяли это животное, — приказал Наследник Крови. — Если не дальше часа ходьбы от города, высеки их; им следует знать, что все товары должны быть переписаны и зарегистрированы, не так ли?

— Должны, но ведь тарбены, что дети. В их головах ни одной мысли не держится.

— Меня это не интересует! — рявкнул Кейнин. — Не нужно мне рассказывать, какие они дети. Мне нужно, чтобы исполнялись мои приказы.

От начальственного гнева у Игриса резко выпрямилась спина, а на лице появилось выражение неукоснительного повиновения. Кейнин собрался уж было несколько смягчить грубость, но передумал. Не стоит, пожалуй.

Игрис вышел. Кейнин слышал, как он спускался по лестнице. Такова уж природа гнева, он не только передается, но и нарастает, и сейчас он обрушится на соплеменников на площади.

— Тарбены скоро совсем станут неуправляемыми, — посетовала Вейн. — Сколько их уже разбрелось по всей долине. Почти все дикари ушли. И даже некоторые из Спасенных.

— Пусть уходят. Мы знали, что так и будет. Тем более что они доставят еще немного неприятностей Ланнисам и Килкри. Однако город и его окрестности должны кормить армию. Если Гир даст нам столько клинков, сколько мы просим, нам не нужно будет полагаться на этих варваров.

Внизу появился Игрис с парочкой человек и зашагал по направлению к тарбенам. Он начал громко поносить их, и они закричали в ответ, размахивая копьями. Вол, освободившись от грубого внимания своих захватчиков, стоял вполне спокойно, только помахивал головой, словно искал траву среди неприветливого булыжника мостовой.

— Я собираюсь к замку, — сообщила Вейн.

Кейнин кивнул. Но не повернулся, когда она выходила, а продолжал наблюдать, как Игрис хитрым ударом сбил одного тарбена с ног. Скандал разрастался. Вол побрел прочь.

* * *

На зубчатой стене Замка Андуран шевелились фигуры. Вейн из удобного укрытия в одном из домов, стоявших против замка, видела это, но освещение было уже очень слабым для того, чтоб разглядеть их как следует. А те, другие, разместились удачнее: несколько арбалетных стрел впились в открытое пространство под стеной, среди земляных работ и плетеных щитов. Фигуры на стене исчезли. Она была уверена, что они ни в кого не попали. Вейн простояла еще с час в ожидании осадной машины.

Сестра Наследника тихонько выругалась. Шагая обратно к центру города, она пронеслась мимо группы усталых, взлохмаченных воинов и тут же забыла о них. Осада шла плохо, и это ее раздражало. Она знала, что должна принимать все, что посылает судьба (чему бывать, того не миновать); но вера допускала — и даже защищала — надежду. Судьба редко принимает во внимание то, что казалось возможным смертному, но иногда можно было добиться самой неожиданной победы. Не что иное, как появление Эглисса со своими Белыми Совами, доказывает это. Хотя все равно никакие победы, кроме тех, о которых говорится в повествованиях Последнего Бога, не имеют значения.