Землянин отдернул голову, покачал ею из стороны в сторону и сказал:

– Нет, благодарю.

Ирона велел распылить в воздухе феромоны и пахучие вещества, чтобы создать необходимый настрой. Им самим было бы куда легче вступить в связь с человеком, если бы прежде они расслабились и почувствовали страсть. Тижос приготовила лакомства, подходящие для всех троих, и повысила температуру в каюте.

– Я прошу тебя попробовать пищу, – настаивал Ирона. – Не волнуйся, Тижос настроила репликатор с учетом диетических и кулинарных ограничений землян.

Тижос вновь попыталась покормить их гостя, но Викрам Сен опять отстранился. В конце концов он взял комок из ее руки и надкусил.

– Ваш репликатор – впечатляющее техническое достижение, но, как я уже пояснил Тижос, мне нечего вам сказать.

– Ты неверно понял наши намерения. Мы не будем допрашивать тебя, лишь хотели укрепить узы дружбы.

Тижос передала Викраму Сену еще один пищевой комок. Тот снова взял его в руку, надкусил и отложил, как и предыдущий.

Ирона взобрался на подушки по другую сторону от него. Нижней рукой он обвил плечи Викрама Сена, и Тижос почувствовала, как тот вздрогнул.

– Похоже, что-то идет не так, – тихо сказала она Ироне. – Никаких признаков благожелательной реакции.

– Мы недостаточно старались, – ответил начальник и вновь перешел на язык землян: – Викрам Сен, скажи, почему ты выказываешь неудовольствие? Все, чего мы хотим, это порадовать тебя.

– Как я уже говорил бессчетное количество раз, я очень порадуюсь, если вы выведете солдат, покинете станцию и вернете увезенных людей. Пока этого не случится, мы не станем друзьями.

Тижос передала землянину напиток на основе этилового спирта и легко погладила его по волосам. Это не помогло: тело Викрама Сена напряглось еще больше. Однако она продолжила. Судя по источникам, такие действия были частью ритуалов по установлению связи – в странной неэмоциональной манере, свойственной людям. Викрам Сен сделал глоток и отставил стакан так же, как откладывал пищу.

– Позволь мне тебя покормить, – предложил Ирона, поднеся к лицу человека желатиновый кубик с нерезким запахом.

– Спасибо, не нужно, – сказал Викрам Сен, отворачиваясь.

Тижос уловила, как изменился запах Ироны. Он начинал возбуждаться? Хороший руководитель должен уметь создавать связь с подчиненными, но возможно ли это, если речь идет о существе иного вида? Судя по всему, психоактивные вещества в пище и воздухе помогали преодолеть этот барьер. Она ощутила некоторое беспокойство: гормоны начальника могли возобладать над его самоконтролем. Сама Тижос чувствовала, как ее тело повинуется запахам; а на Ирону, как лидера, они воздействовали еще сильнее.

Ирона переменил позу и навис над человеком, опираясь на четыре руки.

– Позволь покормить тебя, – повторил он, осторожно помещая кубик между своих передних зубов.

Викрам Сен попробовал отстраниться, но Ирона опустил голову, прижимая пищу к его тесно сжатым губам. Человек повернул голову и крепко зажмурил глаза. Кубик упал на постель и скатился на пол.

По-прежнему прижимаясь к Викраму Сену всем телом, Ирона начал перекатываться из стороны в сторону чувственным волнообразным движением, превращавшим попытки человека освободиться в особый вид ласки. От концентрации феромонов в воздухе у Тижос начала кружиться голова. Викрам Сен по-прежнему казался ей, скорее, соперником, чем потенциальным партнером. Остатки рацио требовали остановиться прежде, чем ситуация выйдет из-под контроля.

– Не сопротивляйся чувствам, – приказал Ирона. – Мы можем любить друг друга, – и начал тереться носом о лицо человека.

Но реакция Викрама Сена по-прежнему не соответствовала их ожиданиям. Из его зажмуренных глаз вытекала вода, и он продолжал отбиваться, беспомощно колотил Ирону руками, пытался согнуть колени, чтобы оттолкнуть тяжелого шолена.

Кожные железы в паху Ироны выпустили на человека капли сильно пахнущей жидкости, оставляя метку. Викрам Сен несколько раз судорожно вздохнул, сумел отпихнуть голову Ироны и скатился на пол. Извергнув содержимое собственного желудка, он поднялся на ноги. Все его тело тряслось.

– Останься, – велел Ирона. – В нашем распоряжении целый вечер.

Человек открыл дверь и захлопнул ее за собой. Тижос слышала, как в коридоре он что-то кричит. Это не было похоже на слова ни одного из известных ей человеческих языков.

– Думаешь ли ты, что нам удалось завоевать его расположение? – спросил Ирона.

Оба рефлекторно приняли положение для случки.

– Нет, – ответила Тижос после долгого молчания. – Не думаю.

* * *

Приближаясь к первой «ракушке», Роб осторожничал до паранойи. Импеллеры они с Алисией отключили метров за двести и дальше передвигались по дну короткими рывками, от укрытия к укрытию, стараясь отталкиваться от полуразвалившихся стен, а не грести. Роб опасался, что, используя свои программы для анализа звука, шолены могут распознать плывущих людей.

В ста метрах от цели они выключили все фонари и начали выжидать по минуте перед каждым новым броском. Прошло еще полтора часа, прежде чем они наконец увидели модуль.

«Ракушка» стояла темная и тихая. На пассивном эхолокаторе она казалась дырой в толще океана. Слышался только слабый шорох воды в охлаждающих лопастях ядерного генератора. Даже выключенный, тот грелся, оставаясь на пять градусов теплее океана.

Роб постучал Алисию по шлему, желая привлечь внимание, и одной рукой сделал ей знак остановиться; потом показал на себя и на модуль. Она просигналила, что поняла.

Роб ухватился за обломок каменной трубы, около которой они прятались, и изо всех сил оттолкнулся. Взрезал воду, как пушечное ядро, постепенно замедляясь. Последнюю пару метров ему все-таки пришлось преодолеть вплавь.

Наконец вытянутые пальцы коснулись «ракушки». Роб ощупью пробрался к ее нижней части, уцепившись, поднырнул и нашарил люк. Тот открылся легко, и Роб включил фонарь шлема. После пряток в полной темноте свет казался ослепительно-ярким. Из-за частиц ила, маячивших перед лицом, Фриман даже дернул головой от неожиданности.

Прежде чем по короткой лестнице забраться в модуль, он отважился оглядеться. «Ракушка» поросла серым пухом, складывавшимся в замысловатые шестиконечные узоры вроде плесневелых снежинок.

Уже готовясь просунуть голову в люк, Роб неожиданно остановился. Что, если тело Изабель по-прежнему внутри? Его замутило. Картина того, как Изабель Рондон, раздутая и фиолетовая, лежит на полу «ракушки», точно сбитый олень на обочине шоссе, вспыхнула в голове и не желала исчезать. Роб понял, что тяжело дышит.

«Я должен подняться», – сказал он себе и очень осторожно переместил правую руку на следующую перекладину лестницы, ухватился. Потом заставил себя оторвать левую руку и дотянуться ею до верхней перекладины. Голова пробила поверхность воды, и Роб окинул взглядом нижний уровень модуля.