увидев их, конечно, не удержится от восклицания, вроде: «А, вы и сюда явились, господа беглецы!..» Всего можно ожидать от этой особы. Да, встреча с фрау Хильдой не сулила ничего приятного… Но ведь рядом с ней живет чудесная Тереза! Непонятная сила влекла к ней Гарника. И, конечно, Тереза не отказала бы им в помощи. Но вряд ли у девушки есть в городе знакомые, к кому она могла бы обратиться.

Может быть, пойти к Мхитарянам? Но не известно, на чьей они стороне, как им представиться? Конечно, он, Гарник, может сказать, что он из львовских армян, — что немцы угнали его на работу, а сейчас освободился, хочет вернуться домой… А как отрекомендовать Великанова? Кто он? Русский? Непременно подумают: почему этот подозрительный армянин едет с неменее подозрительным русским? Нет, все это надо как следует обдумать.

Поезд мчался по берегу горной речки.

В прекрасных горах и долинах Штирии цвела весна. Леса были изумрудными, по обе стороны дороги зеленели поля. Вот пролетела цапля… Гарнику вдруг представилось, что они пересекают Араратскую долину. И мысли увели его далеко, к родному дому. Что делает сейчас мать? Конечно, вспоминает о сыновьях, не зная, что нет уже на свете Ваана, а его младший брат, гонимый пленный, с тоской думает о ней и о родной земле.

Ах, если бы поезд так и шел — прямо к линии фронта!..

2

Вот и Вена — прославленная по всему миру Вена.

На вокзале суета. Прибывшие и встречающие спешат обнять друг друга, торопливо расходятся, разъезжаются по своим домам. А куда спешат два этих молодых парня — один с черными, другой с голубыми глазами? Да никуда! Но на вокзале и полицейских много, и военных, и проезжающих, — все незнакомы и все одинаково подозрительны… Беглецы спешат уйти в город. Спешат в город, даже не обратив внимания на красивое здание вокзала и на его зеркальные двери.

Ползут трамваи, бегут автобусы, выкрашенные в синий и желтый цвета. Автомобили мчатся туда-сюда — немецкие, итальянские, чешские; только советских не видно. В какую сторону идти? Что там за этими домами? Что это за площадь?

Прославленный на весь мир город встретил их безразлично. Не все ли равно, кто приезжает в этот час в его шумные улицы, в парки и магазины?..

Попав в человеческий поток, парни шагают и шагают вперед, стараясь не выделяться среди жителей столицы. А один даже позволил себе пошутить:

— Вот и твоя красавица-Вена, о которой ты так мечтал. Что ж, в какую сторону двинемся?

— А вот куда пойдет та красавица, туда и мы!

Красавица поворачивает направо, и они сворачивают направо. Не все ли равно, в какую сторону им идти?

Через некоторое время Великанов спрашивает:

— Так куда же мы?

— На Красную площадь! — продолжает шутить Гарник. Здесь он чувствует себя гораздо лучше, чем в Цельтвиге или в поезде. «Большой город! — думает он. — Найдется какая-нибудь дыра и для нас».

— А что, Ваня? — вдруг останавливается он. — У меня записан адрес Терезы, пойдем туда и будем поджидать ее где-нибудь около дома.

— Ха! Мы можем ходить около него целыми днями, да так и не встретить!

— Почему? Ведь не может же она все время сидеть дома. Наверное, выходит на улицу?

— А если подойдет к нам какой-нибудь полицейский: «Вы кого ждете, господа?».

— Все равно, нам не к кому больше идти.

— Ты же говорил про каких-то своих Мхитарянов. Может, попытаемся разыскать их?

Всю дорогу Гарник думал об этом, а сейчас начал сомневаться. Это — последний шаг. Предварительно надо разузнать, что это за люди, и только тогда решать, стоит ли к ним идти.

Немного поразмыслив, Гарник сказал:

— В таком случае, Ваня, ты снова будешь армянин, как при встрече с Гюстом. И притом астраханский! Отец твой был армянин, а мать — русская. От нее твои глаза и волосы… Вырос же среди русских, поэтому не знаешь по-армянски. Такие исключения встречаются… Дядя мой говорил, что раньше армяне были светлые, и только потом почернели… Ну, вот! Значит, ты астраханский армянин. Из Астрахани уехал во Львов.

— Почему обязательно во Львов?

— Потому, что во Львове жило много армян. Там и армянская церковь есть.

Гарник почесал затылок.

— Впрочем, это худо, что есть церковь. Они начнут спрашивать насчет этой церкви — что ты скажешь? Сразу поймают!

— Возьмем такой город, где нет церкви. Ростов! Там нет армянской церкви?

— Не знаю, я там не бывал… Э-э, вот что! Саратов возьмем. Помнишь Бориса? Он был родом из Саратова, но армянин. Уж там-то, я уверен, нет армянской церкви. И зовут тебя Оник.

— Погоди, так какой же я армянин, — астраханский или саратовский?

— Саратовский! Но в Астрахани родился и вырос. Так тоже бывает. Оник Великян, запомни!..

Гарник вдруг умолк и беспокойно повернул голову. Он услышал чистую армянскую речь — на венской многолюдной улице!

— Ты сейчас туда? — спросил круглолицый молодой человек со светло-каштановыми волосами своего собеседника по-армянски. И они тут же распрощались.

Сердце Гарника встрепенулось. Нельзя было упускать из виду молодого человека. Догнав его, Гарник пошел рядом и несмело тронул за рукав:

— Извините, вы армянин?

— Да! И то, как говорится, сын попа… А вы тоже армянин?

— Да, мы армяне, и тоже, так сказать, поповские дети…

— Что же, познакомимся: Погос Бекмезян.

— Айдинян Григор, — тут же придумал себе имя Гарник.

Великанов сообразил, что знакомство состоялось, он протянул руку и своим густым басом отрекомендовался:

— Великян.

— Как вы сказали? — переспросил Бекмезян.

Этого Великанов уже не мог понять. Ему на помощь поспешил Гарник:

— Он армянин, но по-армянски не знает.

— Что вы говорите! — искренне удивился Бекмезян. — Может ли быть армянин, который не знает своего языка? Я вижу, вы не здешние?

— Да, господин Бекмезян, мы из другого места приехали, хотим немного познакомиться с Веной, но вот никого здесь не имеем.

— Сколько вы пробудете в Вене?

— Все зависит от того, как скоро сделаем все дела. Вероятно, не задержимся. Были бы очень благодарны, если бы вы нам помогли.

— С удовольствием! Если можете подождать меня немножко, я вас на минуту оставлю: у меня тут небольшое дельце… Одну минуточку, хорошо? А потом буду просить вас ко мне домой. Ведь вы с родины приехали?.. Минутку погодите! У меня тут дело — не хочу подводить приятеля…

Бекмезян зашел в ближайший подъезд.

— Ну, как? — спросил Великанов.

— Приглашает к себе домой… Не знаю, хорошо это или плохо, но сразу понял по выговору, что я из Армении.

— Кажется, не