чём беспокоится товарищ. — Веди уж к своему комиссару.

— Наш общий друг не обычный комиссар, он по вопросам народного хозяйства главный авторитет, — хитро усмехнувшись, искоса глянул на Алексея старый большевик.

— Авторитет? — уловил уголовный подтекст бывший каторжанин.

Артём не стал развеивать интригу, ухватил товарища за локоть и поволок в кремль. Караульные отлично знали Артёма в лицо и всюду пропускали свободно. На его спутника, бородатого здоровяка в кожанке, бросали настороженные взгляды, но оружия на поясе у гостя не болталось, и лёгкого кивка старого большевика хватало рассеять сомнения бдительных стражей революции.

Заминка возникла лишь в заполненной людьми приёмной, у дверей кабинета авторитетного начальника. Ожидавшие аудиенции важные лица подняли некультурный гвалт, когда два бородача в кожанках полезли вперёд всех.

— Спокойно, товарищи, старых революционных соратников приказано пропустить без очереди, — взмахнув карандашом, словно дирижёр палочкой, моментально унял шумный хор секретарь. — Товарищ Артём, пожалуйста, заходите сразу после выхода посетителя. Я сейчас доложу о вашем прибытии.

Секретарь немедленно сообщил по телефону о важных визитёрах, кивнул в ответ и взмахом красного карандаша указал гостям на стулья поближе к двери в кабинет. Двумя резкими росчерками в воздухе волшебная палочка дирижёра вычеркнула занимающих место очередников. Недовольно сопя, обиженные товарищи послушно очистили пространство. Однако не успели желанные гости разместиться на лучших местах, как из–за двери кабинета грозного наркома вывалился раскрасневшийся толстячок с зажатой под мышкой пухлой папкой.

— Милейший, водичкой не побалуете, — жалобно глядя на гранёный стакан на столе секретаря, утёр тыльной стороной ладони пот со лба толстячок.

— Досталось? — сочувственно покачал головой секретарь и наполнил водой из графина стакан до краёв.

Потрёпанный посетитель жадно выхлебал живительную влагу до донышка и, скосив глаз на Артёма, махнул тому головой, указывая на дверь.

Артём с усмешкой кивнул знакомцу и повёл парагвайского гостя в логово грозного наркома. Алексей зашёл следом за старым товарищем и наконец–то понял, кто является страшным авторитетом.

— Здравствуйте, товарищи, — вышел из–за письменного стола к гостям коренастый мужчина в военном френче.

— Рад встречи, товарищ Марат, — крепко пожав протянутую руку, удивился Алексей, в душе посетовав, что не уделил должного внимания ознакомлению с портретами руководителей пролетариата. Надо будет поставить задачу Кондрашову, добыть подшивку местных газет, а то в буржуазных только фотографии Ленина и Троцкого мелькают.

— Э-э, Маратом я тогда в пересыльной тюрьме представился для конспирации, — отмахнулся усатый кавказец. — Товарищи зовут меня Сталиным.

— Ну а меня теперь, после приключений на Дальнем Востоке, Рониным кличут, — улыбнулся Алексей.

— Товарищ Артём мне уж вкратце поведал о ваших подвигах, — усмехнувшись, погладил пальцами пышные чёрные усы Сталин. — Не видел бы сам твоих фокусов в тюремной камере, не поверил бы.

— Так то я лишь шутковал, — не стал скромничать казацкий шаман.

— Это, чертяка, по твоим последующим деяниям видно, — смеясь, похлопал по богатырскому плечу великана нарком. — Присядем–ка лучше на диван, а то мне снизу взирать на тебя невместно. Я же теперь высокий государственный начальник, народным хозяйством всей пролетарской республики поставлен рулить. Подбором кандидатов для партийного руководства тоже занимаюсь.

— Видел я твоего секретаря–дирижёра с красным карандашом, — усаживаясь на кожаный диван у стены, криво усмехнулся Алексей.

— Полезный бюрократ, — присаживаясь на другой конец дивана, — пожал плечами нарком и тяжело вздохнул: — Трудно толковых людей подобрать на хозяйственные должности. Шашками махать кавалеристов полно, а вот грамотных специалистов не сыскать.

— Тут ведь ещё не каждого умника можно властью наделять, — поставив стул поближе к дивану, расположился напротив Артём. — Требуются идейные большевики.

— Идейные тоже не всякие подойдут, — вспомнив о партийных распрях с троцкистами и бухаринцами, скривился Сталин.

— Чур, меня не агитировать, — шутливо вскинул ладони Алексей. — Я идейный анархист, да к тому же теперь капиталист–парагваец.

— Троцкий говорил, что ты, товарищ Ронин, всерьёз задумал пожар мировой революции в Южной Америке разжечь, — прищурившись, уколол взглядом Сталин.

— Раздуваю костерок, как могу, — кивнул вожак анархистов, смекнув, что идеи троцкистов в этом кабинете не в фаворе. — Только вот дровишек маловато, да и те, что набрать удалось, сырые.

— Потому и решил из Дикого Поля горючего материала добрать? — не сводил взгляда с парагвайца Сталин. — Так партии не жалко — бери, сколько вывезти сможешь. Только вот в толк не возьму, зачем тебе ещё и белогвардейцы–то из Крыма понадобились?

— В донских степях, когда дров в казацких куренях не хватает, то и сушёный кизяк в топку идёт, — отшучивался парагвайский атаман. — Комиссары в Крыму хорошо материал подсушили, жалко будет, если такая куча добра зря пропадёт.

— Обещаешь, что куча по пути не расползётся? — большевику понравился использованный анархистом образ.

— Я казак хозяйственный: всё пущу в дело, — заверил парагвайский магнат. — Ещё и пленных красноармейцев с поляками работой займу, пока вы с Пилсудским дипломатический хоровод будете водить.

— Хваткий ты парень, — восхищённо покачал головой Сталин. — Настоящей акулой капитализма стал. Говорят, золото мешками считаешь. Может, пожертвуешь чуток для молодой республики?

— Кредит оформлю, если ещё и с эмиграцией казачьих семей договоримся.

— Только в рамках обмена военнопленными, — начал торговаться нарком. — В количестве ста тридцати тысяч голов. Хочешь, белогвардейцами бери, хочешь — казаками.

— Но в счёт идут только взрослые, — принял условия торга парагвайский магнат. — Дети пойдут в нагрузку. Этой зимой республике всех граждан не прокормить, большой мор будет.

— Забирай казачат даром, — щедро махнул ладонью нарком. — Только твой кредит сразу бы в провизию превратить и доставить пораньше. А по весне мы золотом расплатимся. Товарищ Артём сказал, будто бы твои водолазы смогут золото Колчака со дна Байкала поднять. Правда, мы не знаем, сколько его там, и ещё не решили, как за работу с парагвайцами расплачиваться.

— За работу я ничего не возьму, — удивил капиталист, но тут же развеял впечатления от странного альтруизма: — Однако после вычета оплаты за доставленное зимой продовольствие, всё остальное добытое золото уйдёт за поставки промышленной продукции из Парагвая.

— Какой продукции? — не стал сразу отвергать наглое коммерческое предложение мудрый нарком.

— Думаю, для разрушенной войной республики потребуются паровые машины: железнодорожные паровозы, экскаваторы, тяжёлые грузовики и даже быстрые легковушки.

— Правильно, товарищ Ронин, думаешь, — одобрительно закивал Сталин, но заметил расставленную