Я думаю о Расмусе. О Брэме. О том, что всем членам моей команды грозит опасность, и все из-за меня. Я вела себя так эгоистично и так зациклилась на поисках способа взять верх над Лэтамом, что игнорировала те катастрофические последствия, которые наступят, если все узнают о помощи моих друзей. Что будет с Джейси, если станет известно, что она приготовила то дурманное зелье и угостила им Расмуса? Что будет с Тэйлоном, если кто-то прознает, что, помогая мне, он использовал для наблюдения учебных птиц?

Они так заботились обо мне, а я не сделала для них ничего. Я сильно прикусываю нижнюю губу.

– Уже поздно, – говорит Наставница Кира. – Может, закончим учебный сеанс? И попробуем еще раз потом, когда ты не будешь так озабочена, как сейчас?

У меня сжимается горло. Потому что я уверена – такое время не наступит никогда, ибо теперь меня всегда будет тяготить тревога. Следующая костяная игра должна начаться уже на следующей неделе, так что нельзя терять время. Мне надо найти кости матушки. И остановить Лэтама.

– Нет, – говорю я. – Давайте продолжим.

Наставница Кира высыпает в каменную чашу горсть костей, и я поджигаю их. Затем гашу пламя и высыпаю кости на кусок бархата, расстеленный передо мной. Я чувствую влечение магии, и меня затягивает в видение.

Мне не сразу удается понять, куда я попала, но тут картинка становится четче, и я вижу знакомые белые стены Замка Слоновой Кости, люстры, с которых капает воск, изгибы двойной лестницы.

По вестибюлю торопливо идет Нора, держа что-то под мышкой. Я не могу сказать, когда это происходит: в прошлом, настоящем или будущем. В замке тихо – нигде не видно учеников, спешащих на следующие учебные сеансы или сидящих на скамейках, уткнувшись в магические книги. Из трапезной не доносится звон и стук посуды. Возможно, все на учебных сеансах, а может быть, семестр уже закончился, и все разъехались по домам.

Я следую за Норой, когда она поднимается по лестнице, затем идет по коридору в общежитие для парней. Вот она останавливается перед одной из дверей, перебирает пачку бумаг, которую несла, и берет листок, на котором написано: «Уведомление о несдаче экзамена». Укоризненно покачав головой, она складывает листок и подсовывает его под дверь. Затем идет по коридору дальше, подсовывая под двери письма из дома, счета за испорченные библиотечные книги, распоряжения о посещении дополнительных учебных сеансов. Затем, закончив свои дела в общежитии для парней, направляется в общежитие для девушек. Когда она останавливается перед моей дверью, у меня обрывается сердце. А что, если это будущее и я провалила костяную игру? Но Нора не подсовывает под дверь листок бумаги, а вместо этого берется за дверную ручку. И та легко поворачивается в ее руке.

Она входит в комнату. В изножьях каждой из кроватей белеет стопка сложенного постельного белья, как будто в комнате никто не живет. Стало быть, это не настоящее время. Нахожусь ли я в прошлом? Или в будущем?

Нора кладет на одну из подушек небольшой сверток. Он завернут в коричневую бумагу с затейливым красным рисунком и наклейкой на верхней стороне. На ней изящным почерком выведено одно-единственное слово: «Саския».

Меня пробирает ледяной холод, я не могу дышать. Ту магическую книгу в мою комнату подложил не Лэтам.

Ее подложила Нора.

Но не могла же она знать, что принесла. Или могла?

Я переключаю внимание со свертка на ее лицо, надеясь, что, если вгляжусь в него, то смогу понять, что у нее на уме. На меня нападает тошнота. Видение тускнеет, и я уже хочу отнять руки от костей, но тут на лицо Норы падает свет луны. Я перенеслась в другое время, но Нора опять находится в моей комнате. Она стоит в ее центре, однако теперь в кровати лежу я, мои волосы расплетены и разметались по подушке. Мое лицо безмятежно, значит, в кои-то веки мне не снится кошмар.

Нора вынимает из кармана тряпицу и прижимает ее к моим носу и рту. Меня накрывает ужас. Я что, вижу будущее, и она пытается задушить меня?

В видении я провожу пальцами по лицу, будто чешусь, но затем внезапно обмякаю. Моя рука тяжело падает на матрас, и Нора, достав из кармана костяную иглу, втыкает ее в мою вену на сгибе локтя. Мой пульс, словно гром, бухает в моих ушах. Эта игла точно такая же, как та, с помощью которой я тайно заполучила кровь Деклана, – она сделана из кости крыла кровососущей летучей мыши и вымочена в вызывающей местное онемение слюне, так что, протыкая кожу, игла не причиняет боли. Полость иглы заполняется моей кровью, пока я лежу неподвижно, одурманенная зельем, которым Нора пропитала тряпицу.

Я вспоминаю ужас на лице Тессы, когда в магазине она подняла склянку с моей кровью. «Саския, откуда Лэтам взял вот это? Он что, гадает на тебя?»

И все вдруг встает на свои места. Нора неспроста требовала, чтобы я не пыталась найти Лэтама. И каждая из костяных игр была задумана специально для того, чтобы помучить меня. А Расмуса Нора уволила для того, чтобы меня некому было защитить. Осознание всего этого пронзает меня, словно нож.

Я была права, подозревая, что в Замке Слоновой Кости у Лэтама есть свой человек. Но предатель не входит в Верховный Совет.

Предательница – это Нора.

Я выхожу из учебного кабинета, спотыкаясь и прижав руку ко рту.

Брэм ждет в коридоре, и при виде меня у него широко раскрываются глаза:

– Что случилось?

За мной в коридор сразу же выходит Наставница Кира.

– Хвала костям, – говорит она, увидев Брэма. – Саскии нужен Врачеватель. Ты не мог бы ее проводить? Скажи Наставнице Дине, что, гадая, она перенапряглась и ей нужно какое-то зелье от тошноты. – Но Кира ошибается – никакое зелье на свете не избавит меня от тошноты.

Я вспоминаю, как Нора сказала, что передаст меня Наставнице Кире. Выходит, сейчас Кира передает меня Брэму? Я вырываюсь, и его рука соскальзывает и падает вниз. Я игнорирую обиду, написанную на его лице, и спешу прочь.

Он бежит следом и догоняет меня:

– Что произошло?

Но я не отвечаю. Оказывается, предательство очень похоже на горе. Это чувство сначала почти душит меня, затем становится более или менее терпимым и наконец начинает терзать меня опять. Нора сидела в моем доме в Мидвуде, в ее глазах были слезы, когда я рассказала ей, как погибла моя мать, она держала меня за руку, обещая, что поможет мне найти Лэтама и добиться торжества справедливости и правосудия. Но все это время она была с ним заодно.

Как Деклан.

Я жду, пока мы не отходим далеко от учебного крыла, и только тут решаюсь заговорить, повернувшись к Брэму.

– Ты и сейчас шпионишь для нее? – спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

– Для кого? Для Норы? Разумеется, нет.