без хвоста, и ее светлые волосы лениво ниспадали каскадом. Сидя в гостиной и думая, что сможет что-то спрятать, она вскоре поняла, что это привлекает еще больше внимания.

Румянец, естественно, привел к гневу, и цель оказалась прямо напротив нее, а в уголках его рта еще есть ухмылка.

Это ужасно.

После того, как она некоторое время откусывала маленькие кусочки салата, она наконец прошептала: «Ты, ты не можешь так делать в будущем, Дженни рассердится».

Он казался вполне согласным и кивнул: «Ммм».

Потом подумала: ничего страшного.

Поэтому, сменив тему, несколько менее задумчиво, она спросила: «Эти деньги, что ты планируешь с ними делать?».

Под «этими деньгами» здесь, естественно, подразумевается прибыль, полученная «Дейенерис» в прошлом году.

Хотя подробные финансовые показатели все еще составлялись, она знала, что «Дейенерис» уже перевела на счет «Вестероса» 200 миллионов долларов наличными.

Тот факт, что 200 миллионов долларов были переведены без какого-либо влияния на деятельность «Дейенерис», показывает, насколько прибыльной была компания в прошлом году, и неудивительно, что весь Голливуд сейчас интересуется, сколько денег заработала «Дейенерис».

Будучи с Саймоном, Дженнифер была в курсе цифр прибыли.

200 миллионов долларов были лишь частью, и после финансового аудита в Лос-Анджелесе операционные средства «Дейенерис» останутся, а оставшаяся сумма поступит на счет «Вестероса».

Дженнифер было интересно, что именно Саймон планирует сделать с деньгами.

Будет ли это как во время биржевого краха два года назад?

Люди не были глупыми.

У «Дейенерис» явно достаточно средств, однако она настояла на том, чтобы взять кредит для покупки доли в «Блокбастер», а затем на том, чтобы взять кредит для покупки доли в «Гуччи».

Нетрудно догадаться, что что-то в этом есть.

Возможно, многие сейчас втайне внимательно следят за тем, не сделает ли Саймон Вестеросс еще один большой шаг?

Зная, что этот вопрос был неуместен, Дженнифер не задала бы его в обычный день. В этот момент это вырвалось у нее изо рта, она немного пожалела об этом и поспешно добавила: «Ничего страшного, если ты ничего не скажешь».

Когда Саймон услышал вопрос Дженнифер, он почувствовал себя немного беспомощным.

Он не против женщины-ассистента, но к нему постепенно пришло осознание, что за ним сейчас наблюдает множество людей. Даже после той операции, которую он совершил на фьючерсном рынке фондового индекса более года назад, должны были быть люди, которые постоянно следили за каждым его шагом.

В конце концов, если бы можно было получить от него возможность, подобную той, что была во время краха фондового рынка в 87-м году, это была бы настоящая редкая удача.

Однако как такая возможность могла появиться так легко?

Посмотрев на испуганный взгляд помощницы, Саймон улыбнулся и сказал: «Сейчас я не уверен. Ты должна знать, что в тот раз в 87-м году я был всего лишь маленькой креветкой и не мог оказывать влияние на рынок, поэтому я мог видеть ситуацию более ясно. Так, например, если бы я решил, что японский фондовый рынок рухнет в течение месяца, и захотел бы на этом заработать, мне определенно нужно было бы выходить и выкладываться. Но из-за того опыта 87-го года ко мне по-прежнему приковано много глаз, и новость о моих движениях, конечно, не удалось бы скрыть, а это непредсказуемо повлияло бы на рынок. Возможно, все дружно последовали за тенденцией «шортить», и японский фондовый рынок не выдержал бы давления и рухнул раньше времени, а возможно, японское правительство услышало новости и приняло меры предосторожности, поэтому крах был отложен. В любом случае, это означает, что мое суждение недействительно».

На самом деле, Саймон сейчас все еще говорит о знаменитой «теории рефлексивности» участников рынка, взаимодействующих с рынком, которую Сорос сделал знаменитой в своей личной книге «Алхимия финансов».

Только Сорос еще не написал эту книгу.

Изложение Саймона было настолько простым, что Дженнифер, которая внимательно слушала, сразу поняла его. Она также знала, что Саймон теперь уже обладает потенциальным влиянием, способным изменить движение финансового рынка страны.

В конце концов, благодаря всего лишь одной операции подросток, который начинал с нуля, сколотил состояние, которого другие не смогли бы достичь за несколько жизней. Обладая такой аурой чуда, никто не мог игнорировать мнение Саймона о финансовых рынках той или иной страны.

После краха 87-го года японский фондовый рынок быстро восстановился. В конце прошлого года индекс «Никкей» даже преодолел отметку в 30 000, увеличившись более чем на 200% по сравнению с 13 000 в 1985 году.

Два года назад Сорос поставил на скорый крах японского фондового рынка и впоследствии потерял много денег из-за своего просчета.

Сейчас японский фондовый рынок все еще находится на пике, преодолев отметку в 30 000, но все понимают, что существует серьезный пузырь. Средний коэффициент P/E на японском фондовом рынке превысил 70 раз, а на японском рынке недвижимости цены достигают 120 000 долларов за квадратный метр.

Было ясно, что японская экономика обречена на серьезный крах, единственная неопределенность заключалась в том, когда этот крах наступит.

Дженнифер переваривала сказанное Саймоном и внимательно смотрела по сторонам, прежде чем спросить: «Ты хочешь сказать, что японский фондовый рынок рухнет в ближайший месяц?».

«Я просто привожу пример», - сказал Саймон, покачав головой, - «Если бы я делал ставки сейчас, я бы сделал длинную ставку».

Дженнифер была очень умна, и она сразу уловила еще один слой смысла в словах Саймона: «Эти деньги ты отложил не для ставок на японский фондовый рынок?».

Саймон улыбнулся и кивнул, сказав: «После последнего краха все страны ввели ограничения на рост и падение своих фьючерсных рынков фондовых индексов, и Япония не является исключением. Даже если бы я мог судить о направлении общего японского фондового рынка с относительной точностью, было бы невозможно получить такую прибыль, какую я получил в 87 году».

Сейчас многие могут предположить, что целью Саймона является японский фондовый рынок. И, должно быть, эти люди предполагали, что Саймон будет склонен к короткой позиции.

Однако, по воспоминаниям Саймона, «бычье» состояние японского фондового рынка продлится еще год и в конце этого года превысит отметку 38 000. За один год индекс «Никкей» увеличился с 30 000 в конце прошлого года до 38 000, то есть всего на 26%.

«Движение индекса JPN225 с начала 1989г до середины 1990г. Обвал произошел в середине февраля 1990г с 37435 до 27957 или на 25% за полтора месяца»

Во время краха 87-го года самое глубокое падение североамериканского фондового рынка произошло 19 октября на 29% за один день.

Для