С первого броска Алекс набрал девять очков.

Где-то далеко, на равнине, простучали копыта.

– Всадник. Один, – заметил кто-то из рабов.

– Ходи.

Стук копыт приближался, потом ритм сбился, как будто лошадь начала подниматься по склону. Алекс передвинул свой камешек от врат Борсиппы. Жаль, что на карте не обозначен подземный ход, идущий прямиком к Вавилонской башне.

Через полминуты взмыленный конь остановился у палатки. Потный, разгоряченный Аншар спрыгнул на землю.

– Алекс! Где господин?

– Что случилось? – спросил Алекс, со страхом предчувствуя ответ.

– У госпожи начались схватки! Мама Забала говорит, что время еще не пришло. Дело плохо. Послали за доктором Кассандром.

– Как госпожа?

– Ужасно! На нее больно смотреть.

– Гупта там?

– Индиец? Он приходил вчера. Что ему делать там сегодня? Так где господин Музи?

– Они на охоте, за холмами, – ответил игрок, защищавший цвета Шамаша.

– Должны вернуться к сумеркам, – вставил тот, что представлял Иштар. – Тебе лучше остаться здесь, чтобы не разминуться.

– Извини, но я больше не играю, – сказал Алекс. – Не могу сосредоточиться.

– Да ты же почти победил, – удивился его противник. – Из тебя может получиться хороший игрок.

– Да? У меня такое чувство, будто жизнь выбросила две пустышки.

– То есть? На костях нет пустышек.

– На моих есть. Сегодня.

Алекс уставился на расчерченную решетку улиц, на растянувшие по ним разноцветные нитки. Вот бы перепрыгнуть отсюда туда, в реальность настоящего, а не нарисованного города. Хотя что толку от него там?

– Проклятие! – прошипел он сквозь зубы, одним движением руки сметая с земли целый квартал.

– Эй! – угрожающе рыкнул противник.

Аншар сочувственно, хотя и с некоторым недоумением, посмотрел на Алекса.

Охотники возвратились через час – без добычи, усталые, запыленные и злые.

– Вина царю! И всем! – проревел Пердикка.

Слуги и рабы занялись лошадьми. Другие спешно подавали еду и напитки. Собаки задрали лапы, помечая высохшие за день колья, после чего попадали на землю с высунутыми языками.

Аншар подбежал к гнедому Галле и схватился за седло, не давая Музи спешиться.

– Господин, вам нужно сейчас же вернуться в Вавилон. У вашей жены начались схватки. Все плохо. Ужасно!

– Что?

– У нее схватки, но плод не выходит!

– О боги! Когда?

– Началось в полдень.

– Кто тебя послал? Доктор? Мой отец? Кто с ней?

– Послали за обоими. Я поехал сам.

Царь уже спешился и скрылся в своей пурпурной палатке. За ним последовал Антипатр с темным от гнева и пыли лицом. Пердикка остался в седле.

– Неприятности, Музи?

Выслушав сбивчивый ответ, генерал нахмурился. Это был плотный мужчина с напоминающей кочерыжку головой, коротко подстриженными седыми волосами, узким лбом и срезанной квадратной бородкой.

– Жаль. Очень жаль. И такая неудачная охота. Никакой добычи. Завтра поедем дальше.

– Ирра не виноват, что львы ушли на другое место.

– Однако ж он ваш разведчик, – возразил Пердикка, возлагая вину за отсутствие мертвого льва на плечи несчастного Музи.

Такова цена гордости, подумал Алекс.

– Я… м-м… мне нужно вернуться в город.

– Вернуться в город?! – рявкнул генерал. – Вы не можете оставить царя без разрешения.

– Я попрошу его…

– Как же! Он не в духе, пока не выпьет. А когда выпьет… лучше не станет. Послушайте меня. Вам оказали высокую честь, пригласив на царскую охоту.

– Я понимаю и ценю.

– Уехать – значит все испортить. Понимаете? Другое дело, если бы вы подкололи льва. Не получилось. Нам обязательно нужен хотя бы один лев. Об отъезде не может быть и речи. Без вас наши шансы уменьшатся. Я настоятельно советую вам остаться. Как старший. Точно такой же совет я бы дал своему сыну.

– Но моя жена,..

– Скорее всего она уже родила. Ведь прошло несколько часов. Вы только загоните коня. Не будьте дураком. Идите к царю. Вино снимает тревогу.

– Что она подумает обо мне? Что подумают…

– Вашей жене сейчас не до вас. А вот что подумает царь? Это куда важнее.

– Она может умереть!

– И тогда уже ничего не подумает.

– Она дочь Мардука!

– А здесь лагерь царя. – Пердикка сполз с седла. – Не огорчайте меня, молодой человек. Вы уже отвесили царю пощечину. Образно говоря.

– Я ничего такого…

– Это как посмотреть.

Музи оттолкнул Аншара и спешился. Генерал похлопал его по спине, и они вместе направились к царской палатке.

Сначала в пурпур окрасились холмы, потом все небо, от зенита до западного края горизонта. Но попойка в пурпурной палатке началась еще раньше и продолжалась даже после того, как синюшная кровь вечера превратилась в свернувшую кровь ночи, мрак которой не могли рассеять лампы, служившие скорее навигационными огнями для тех, кто заплутал между палатками. Еще днем на краю лагеря сложили горку высушенных солнцем креозотовых кустов, поджечь которые разрешалось только в случае угрозы нападения со стороны львов. В небе повис полумесяц.

Наконец распорядились подавать холодные закуски. Алекса позвали в палатку, и он смог наконец увидеть то, к чему прежде только прислушивался. Музи, Антипатр и генерал Пердикка восседали на пышных подушках, разбросанных по расстеленному на земле ковру. Царь то ложился на низкое ложе, становясь похожим на больного сластолюбца, каким был еще недавно, то внезапно садился, вперял взгляд в говорившего и бросал свое мнение, резко и безапелляционно, как судья на состязании риторов. После недолгого наблюдения Алекс понял, что темы для обсуждения определяет царь и что каждый из трех гостей должен высказаться по заявленному предмету – занимательно, изобретательно и связно, не переставая при этом пить. Если избранная тема надоедала Александру, он обрывал оратора и объявлял новую – в чем истинная загадка Сфинкса, каковы привычки крокодилов или тайны пирамид, – дополняя выступления сотрапезников пространными речами, произносимыми с мальчишеской горячностью и пьяной похвальбой. Исчерпав пыл, царь снова откидывался на ложе, дрожащей рукой поднося к губам чашу с вином.

Чувствовавший себя не в своей тарелке Музи радовался каждой возможности отвлечься, а потому предпочитал налегать на еду.

– Утверждаю, – провозгласил Александр, подбирая с блюда кусочек сельдерея, – что раб способен участвовать в диспуте наравне со свободным! А ты как думаешь, Антипатр?