– Почему вы так решили?

– Такие люди долго не живут.

– А если мы сейчас сдадим вас в милицию за шантаж? – cпросил Здор несколько нервно.

– Не возражаю, – улыбнулся посетитель, показав железные зубы. – Но тогда сумма увеличится до шести миллионов. Долларов, – добавил он как бы из опасения, что его неправильно поймут.

– Может быть, вы хотите еще что-нибудь добавить? – спросил Выговский, понимая, что любой его конкретный вопрос будет истолкован как признание, может быть, даже как улика. Косвенная, но все-таки улика.

– В случае, если вы согласитесь заплатить деньги, вопрос будет исчерпан.

– Продолжайте, – сказал Выговский, хотя на языке у него вертелся другой вопрос – «А если не заплатим, что будет?».

– В случае, если вы платить откажетесь, те добрые люди, которые послали меня сюда, оставляют за собой право принимать решение. В чем оно будет заключаться, не знаю, но они сказали, что ответ будет адекватным... Другими словами: соответствующим тому, что произошло.

– Мне знакомо слово «адекватность», – раздраженно ответил Выговский и посмотрел на Здора – как, дескать, быть?

– Вы утверждаете, что вам незнакомы люди, пославшие вас сюда? – спросил Здор.

– Да, так можно сказать, – гость и подтвердил, и одновременно отверг предположение Здора.

– И часто приходится выполнять такие поручения?

– Если говорить о размере вознаграждения, то впервые.

– Какая доля обещана вам? – Выговский задавал пустые вопросы, пытаясь оттянуть время, собраться и ответить хоть что-то внятное, твердое.

– Если сдадите меня милиции, то из того миллиона, на который увеличится требуемая сумма, мне обещано сто тысяч. Долларов, естественно. Если же обойдемся без милиции, то мое вознаграждение будет несколько меньше.

– Хороший заработок, – пробормотал Здор. – Вы не боитесь, что вас обманут?

– Нет, не боюсь. Меня нельзя обманывать.

– Почему?

– Опасно. Если вы затрудняетесь что-либо ответить немедленно, – с некоторой церемонностью в голосе проговорил посетитель, – то я могу подождать в приемной, – он видел необязательность вопросов Выговского и Здора, он вообще прекрасно понимал все, что происходит в кабинете.

– Да, так будет лучше, – сказал Выговский. – Подождите в приемной. Надолго не задержим.

– Вы можете задержать меня настолько, насколько нужно. Главное – чтобы мы решили вопрос, – и опять какая-то мертвящая церемонность прозвучала в словах посетителя. – Ко взаимному удовольствию.

– Удовольствие вы предлагаете сомнительное, – сказал Выговский.

– Чтобы уж все между нами было сказано, – гость остановился в дверях, – то могу уточнить... Удовольствие, которое я упомянул... Называется жизнью.

– А неудовольствие? – вырвалось у Здора.

– Неудовольствие – это смерть. Естественно, – гость извиняюще улыбнулся, сверкнув железными зубами, бесшумно закрыл за собой дверь.

Некоторое время Выговский и Здор молчали, глядя друг на друга. Потом Здор молча показал на оставшийся у стула чемоданчик. И приложил палец к губам, дескать, надо молчать. В чемоданчике может быть магнитофон, радиопередатчик – все что угодно. Не зря же он оставил его здесь. Выговский молча сделал отбрасывающий жест рукой в сторону двери.

– Понял, – пробормотал Здор и, осторожно взяв чемоданчик за ручку, вынес его в приемную. – Вы забыли прихватить с собой имущество, – сказал он посетителю, ставя чемоданчик рядом с ним.

– Извините, – приподнялся тот. – Мне подождать?

– Мы же договорились.

– Извините, – опять приподнялся человечек со стула, как бы опасаясь, что его сидение будет истолковано как невоспитанность.

Вернувшись в кабинет, Здор упал в глубокое кресло и, закинув ногу на ногу, уставился в окно. Говорить было не о чем. Обсуждать и прикидывать варианты, возможности тоже не было никакой надобности. Все было сказано предельно ясно. Единственное, что можно было сделать в сложившемся положении, – это принять решение новое, свежее, может быть, отчаянное. Во всяком случае, оно должно быть неожиданным. Здор и Выговский думали именно над этим – как поступить свежо и неожиданно.

– Надо бы Мандрыку позвать, – обронил Здор.

– Позови Мандрыку, – безразлично проговорил Выговский.

Здор легко поднялся, подошел к столу, поднял трубку секретарши.

– Люся... Мандрыку в кабинет.

Мандрыка вошел через три минуты.

Закрыл за собой дверь, окинул взглядом соратников, сел в свободное кресло.

– Проблемы? – спросил он.

– В приемной сидит тип, который требует по миллиону долларов за каждого... Из «России», ты знаешь.

– Их человек?

– А если, говорит, со мной что-нибудь случится, это с ним, значит, то наш долг поднимется до шести миллионов, – пояснил Здор.

– Грозился?

– Нет. Мило так пояснил, что речь идет о жизни и смерти. Мимоходом, ненавязчиво.

– Может, пудрит мозги? – предположил Мандрыка.

– Не похоже.

– А это неважно – похоже, не похоже... Проверить надо.

– Надо, – кивнул Выговский. – Наша задача – протянуть время. Как можно дольше.

– Можно выдвинуть еще одно условие... – Мандрыка помолчал, пошевелил в воздухе пальцами, как бы на ощупь проверяя качество своего предложения. – Надо сказать, что мы согласны иметь дело только с первыми лицами.

– Неплохо, – кивнул Выговский. – Совсем неплохо. На том и остановимся. Но! – Указательный палец Выговского уставился в лоб Здору. – Все охранные службы в полную боевую готовность. Понял?

– Игорь! Да сюда и так никто не просочится!

– Но этот тип вошел!

– Да мы сами его и запустили!

– Зови!

Человечек, как и в первый раз, сначала приоткрыл дверь, просунул в щель прилизанную свою головку, вопросительно посмотрел на Выговского.

– Заходите, – сказал тот.

Человечек вошел, осторожно приблизился к приставному столику, присел на краешек стула, положил свой чемоданчик на колени и, подняв голову, посмотрел на Выговского почти с преданностью, с готовностью выполнить все, что тот скажет, запомнить каждое его слово. Но робости во взгляде не было, зато чувствовалась тщательно спрятанная усмешка. Посетитель знал, что от его предложения отказаться трудно.

– Мы вот тут посоветовались... То, что вы сказали... Достаточно неожиданно, – Выговский тщательно подбирал слова, следя за тем, чтобы не выскочило невзначай признание, покаяние, сожаление. Ничего этого быть не должно.

– Да-да, – закивал человечек, подбадривая Выговского, поощряя, как бы желая прийти на помощь в столь сложном для хозяина кабинета положении.