М.: Это означает — в самом деле покинуть его (вполголоса, как будто говоря сама с собой).

О.: Но что если он попросит придти и поднять ему крышку унитаза…

М.: (прерывая) В противном случае он не будет пользоваться туалетом…

О.:… туалет… крышку от туалета.

Т.: Это такие незначительные вещи…

О.: Вот именно, незначительные.

Т.: Однако сейчас действительно важно — перестать оберегать его.

Терапевт принимает поведение родителей, но вводит его в контекст «минимальной» помощи; переформулирование и ограничение

О.: Оберегать его. (Его) действия… прежде всего, не подсматривать за ним… совершенно не подсматривать?!

Т.: Очень хорошо.

О.: Впрочем…

Т.: (прерывая) Только эти незначительные вещи.

О.: Скажем, таким должно быть наше поведение.

Т.: Очень хорошо.

М.: Доктор, иногда он трогает меня.

Т.: Что!?

М.: Иногда он трогает мне грудь. А потом, он также разгуливал голышом…

Т.: Хм-м.

М.: Да, в прошлом это случалось.

Т.: Давайте теперь смотреть на настоящее. Если он будет трогать вашу грудь — что должна бы делать мать в отношении, сына, который трогает ее грудь?

М.: Э-э… (делает жест, не находя подходящих слов).

Т.: Она его как следует шлепает.

М.: Тогда он шлепнет меня в ответ, доктор! Что я могу сделать, когда я дома одна?

Т.: Скажите его отцу.

М.: А когда моего мужа нет дома, куда я должна за ним идти?

Т.: Отругайте его, хорошо?

М.: Он впадает в ярость, доктор.

Т.: Хорошо, синьора…

М.: Я боюсь его, когда он впадает в ярость, доктор.

Т.: Правильно. Хорошо. Вы правы.

О.: (быстро вмешиваясь в диалог, повернувшись к жене — это довольно редко имело место: во время первой сессии супруги разговаривали с терапевтом, сидя параллельно друг другу, даже когда они общались между собой). Давай послушаем доктора!

Т.: Однако в подобных случаях наихудшую позицию занимают жертвы. Вы согласны?

М.: Да.

Т.: Вы знаете, я всегда говорю, что мучители существуют потому, что есть жертвы, а не наоборот. Те, кто исполняет роль жертвы, ставят других в позицию мучителей. Правильно? Поэтому давайте больше не будем занимать эти позиции. Согласны? Хорошо?

О.: Значит, по-вашему, мы не должны-спрашивать у М. «Что ты делал, что ты сказал доктору?»

Т.: Нет. Договорились?

Вторая сессия

Отчет за прошедшую неделю; реакция на предписания

Т.: Как прошла эта неделя?

П.: Я делал получасовое задание с будильником каждый день, кроме вчерашнего дня, потому что у меня болела нога и я не мог… Я хочу сказать, что я пытался, но потом прекратил.

Т.: Теперь расскажи мне спокойно, что происходило в эти полчаса. Тебе удалось почувствовать себя плохо?

П.: Нет… Мне удалось почувствовать тревожность, но не по-настоящему…

Т.: Что ты делал? Катался по полу…?

П.: Нет, ничего особенного. Я думал и думал, и… делался немного тревожным… Не так, чтобы я становился очень тревожным или что-то в этом духе…

Т.: Какой эффект оказал на тебя тот факт, что ты не смог почувствовать сильную тревогу?

П.: Может быть, мне не очень хорошо удается… Я не знаю…

Т.: Что происходило, когда заканчивались эти полчаса? Будильник звонил… ты возвращался к своей обычной жизни. А потом, в течение дня, сколько раз ты проделывал…?

П.: На самом деле, [моих действий] стало меньше.

Т.: Насколько?

П.: Намного меньше. В один день на этой неделе я вызвал рвоту пять-шесть раз, но после этого… например, вчера только дважды, а в первый день даже ни одного раза…

Т.: Ты заметил какое-то улучшение?

П.: Да, произошло некоторое улучшение, в отношении того, о чем я должен был думать… насчет положительного значения…

Т.: В чем же польза твоих симптомов? Ты понял это?

П.: Я часто повторял самому себе: «Это хорошая вещь, хорошая вещь, потому что она объединяет мою семью».

Т.: И какое воздействие это имело на тебя?

П.: Я не знаю.

Т.: Ты почувствовал свою важность?

П.: Да, да.

Т.: Хорошо, твои симптомы уменьшились; какое влияние это на тебя оказало?

П.: Я не знаю… Я подумал, что, может быть, факт моей важности… Я был важен для моей семьи из-за моих навязчивых идей; я подумал, что это было как бы предохранением с помощью симптомов; в любом случае, это оказало на меня положительный эффект, я не знаю…

Т.: Хм. А как твоя семья отреагировала на тот факт, что твои симптомы уменьшились? Они знают об этом?

П.: Да, да, они знают, никаких особенных реакций…

Т.: И что они сделали, какие реакции они продемонстрировали — тебе удалось заметить какую-то реакцию с их стороны? Проявили ли они свое счастье, свои сомнения, что они продемонстрировали?

П.: Немного счастья, немного…

Т.: Хорошо. А потом, я давал тебе другое специальное задание…

П.: Нет.

Т.: Разве я не давал тебе другого задания, более специфического по отношению к периоду изменений?

П.: Нет, я не знаю…

Т.: Ты не помнишь его… Я предложил тебе, в дополнение к тому, чтобы думать, как это полезно для твоей семьи, подумать также о том, кому может быть нанесен ущерб в результате изменений, или о том, какой ущерб, какой риск представили бы для тебя самого возможные изменения. Ты не подумал об этом?

П.: Нет.

Т.: Хмм. Тебе придется подумать об этом в этот раз. Хорошо, что еще ты делал? Ходил в школу, выходил из дома…

П.: Мне удалили спицы от аппарата для ноги, и я не ходил в школу; я приступаю к занятиям завтра… кроме того, я хотел спросить у вас одну вещь… поскольку я должен думать обо всем том, что вы мне говорите… я должен думать об этом?

Т.: Конечно.

П.: Стало быть, я не знаю, продолжать ли мне ходить в школу или нет… я должен продолжать ходить в школу?

Т.: Ты должен продолжать ходить в школу… ты должен избегать избегания, ты понимаешь?

П.: Нет.

Парадоксальное предписание по поводу избегания

Т.: Все, что может создавать для тебя проблему, все, с чем ты в жизни можешь столкнуться — ты должен избегать тех трудностей, с которыми ты столкнешься. Обычной реакцией подростков, которые страдают тем же, чем и ты, бывает… «Я буду избегать делать это, так как я не знаю, смогу ли я это сделать»… ты не должен делать этого… то есть, ты должен избегать избегания.